О ВОЛШЕБСТВЕ, О ЛЮБВИ, О ВЕЧНОСТИ (2012-2014)

Для  DreamTheCyanide

Название: О волшебстве, о любви, о вечности.
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Персонажи: ШХ/ДУ
Рейтинг: R
Жанр: фэнтези-драма
Предупреждение: Шерлок!единорог, Джон!фея
Саммари: у каждой феи есть тот, кого фея оберегает
Дисклаймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечание:
- на Sherlock BBC crack-fest. III-1

***

***
Феи, как известно, рождаются в цветке. Два крохотных существа растут, крепко обнявшись, и видят цветные сны, полные магии жизни. Кто-то выбирается из плотно сплетенных лепестков раньше, кто-то еще долго спит в теплом бутоне, вдыхая с пыльцой память предков.

Гар увидела солнечный свет раньше своего брата, и в первые же минуты едва не сгорела в его лучах, взлетев к верхушкам древних деревьев. По счастливой случайности или волею судьбы - в тот день ее спас едва научившийся летать птенец. Он оставил ей длинный тонкий шрам на спине, она осталась с ним до конца его жизни.

У каждой феи есть тот, кого фея оберегает. Маленький муравей или столетний дуб, холодная река или треснувший камень. Случайность, судьба, или личный выбор. Быть может, сам лес шепчет феям на ухо имена своих детей.

Шерлок впервые услышал свое имя в тот день, когда Джон, через четыре дня после сестры, выбрался из цветка. Первое, что Джон увидел, раздвинув толстые лепестки, было белое, как облака, сияние. Он понял тогда, что будет беречь это сияние, пока может дышать. Золотоволосый, с еще слабыми крыльями, Джон подлетел к Шерлоку и тихо позвал. Джон не знал тогда, что единорогам не нужны хранители, не знал, что у единорогов нет имен, и не знал, что его собственное имя должно звучать иначе.

Имена у фей простые и короткие, всего из одного слога. Открытые или закрытые, в зависимости от пола. На самом деле Джона звали Джо. Просто все единороги говорят немного в нос, а у фей очень тонкий слух.

Единороги, как и феи, существа бессмертные. На самом деле их можно убить, просто мало кому это приходит в голову. Они живут до тех пор, пока не встречают того, с кем готовы разделить чудо перерождения.

Единороги, как известно, рождаются в крови. Вспарывая сияющим витым рогом живот матери, они неуверенно ступают на землю и едят яркую густую траву, медленно насыщаясь знаниями отцов.

Шерлок очень хорошо помнил лицо своей матери, и очень не любил вспоминать. Джон об этом знал, потому что был его хранителем, и немного виновато вздыхал каждый раз, когда Сар пролетала совсем рядом и задевала крылом его плечо. Даже если бы Джон захотел, он не смог бы полететь за ней, потому что у него был Шерлок. Именно потому, что у Джона был Шерлок, Джон не хотел. Они оба очень быстро поняли, что впереди у них вечность, и были этому рады.

***
Единороги охраняют лес, феи помогают лесу расти. Джон как раз заплетал в косу вьюнок, когда Шерлок почувствовал в воздухе запах беспокойства.

- Я должен проверить, - сказал единорог и поднялся, задев хвостом ветку, на которой сидел Джон.
- Говоря «я» ты подразумеваешь «мы», - отозвался тот, не отрываясь от работы и удерживаясь от падения с помощью крыльев, - иногда ты мог бы говорить «мы», мне было бы приятно.
- Смысл не изменится.
- Вот именно.
Пока Джон улыбался, а Шерлок недовольно фыркал, запах усиливался.
- Я почти закончил, если я сейчас все брошу, он упадет на землю и кто-нибудь его обязательно затопчет, может, даже ты.
- У меня нет времени. Я, - Шерлок выделил это слово, - должен проверить.

Джон, конечно, не всегда следовал за Шерлоком. Но именно в тот день он очень пожалел, что отпустил его одного.

Обычно Шерлок настаивал на компании Джона, разными способами. Сначала пытался заинтересовать, потом критиковал его работу. Очень редко, но иногда бывало и такое, что Шерлок все-таки терпеливо ждал. Как-то он толкнул Джона между лопаток и одним коротким вздохом заставил пыльцу на основании крыльев заискриться. Джон тогда очень быстро согласился сопровождать Шерлока. С условием, что тот больше никогда не будет дышать ему в спину.

Иногда решение приходило им в голову одновременно. Как в тот раз, когда лес накрыла тень вороньей стаи.

***
- Они уже около ста лет не осмеливались появляться здесь, - заметил тогда Шерлок, глядя в небо.
- Очень жаль, что за это время мы разучились говорить на одном языке, - вздохнул в ответ Джон.

Они добрались до края леса за три дня, почти не разговаривая. И чем ближе они становились к своей цели, тем тяжелее звучала тишина, потому что молчали не только они.

Там был огонь. Огонь загнал всех животных вглубь леса, огонь заставил ворон нарушить границу. Сильный ветер гнал его с востока.

- Скука… - Шерлок был разочарован даже больше, чем встревожен. Хотя от волнения он мелко дрожал, Джон это почувствовал кожей.
- Скука, которая может лишить всех нас дома и жизни, - Джон удерживался за его рог, обнимал руками и ногами, настолько сильным был ветер.

Назад они отправились уже ночью. Весь день Шерлок бежал вдоль леса, выбивал копытами границу, заставлял землю расступаться и звал воду, чтобы наполнить глубокий ров. Джон помогал траве, кустарникам и деревьям расти и пить эту воду, чтобы поднять ее в облака.

- Они не могут убежать, всегда первыми принимают удар, - тихо сказал Джон, плывя по воздуху над самой землей, так, что ноги задевали траву.
- Чтобы дать шанс остальным, - Шерлок в тот момент почти чувствовал всю ту боль, о которой знал всегда, и которую Джон всегда испытывал. Боль высохших деревьев, смятой травы, сломанных веток. В тот момент Шерлок был готов разделить ее, если бы это придало Джону хоть немного сил.

***
Присутствие Шерлока рядом всегда делало Джона сильнее, Шерлок не знал этого. Как не знал и того, что своим дыханием заставляет вспыхивать пыльцу на крыльях Джона сильнее, чем нежные прикосновения Сар в те редкие минуты, когда Шерлока нет рядом с Джоном.

Так и сейчас. Джон не последовал за Шерлоком и пожалел об этом дважды.

Первый раз — когда Сар обняла его, неслышно подлетев со спины, прильнула гибким телом и поцеловала в выступающую на позвоночнике косточку. Она хотела сплестись с ним в цветок уже очень давно. Джон жалел ее, как жалел любое страдающее существо. Нежная хрупкая, она обрекла себя на вечную одинокую жизнь без права переродиться. Выбор дается феям лишь один раз, и Сар совершила ошибку, выбрав Джона.

Ее тело дрожало, а дыхание было обжигающим. Точно так же выглядел Шерлок, когда Джон нашел его по громкому, раскалывающему мирную песню, леса ржанию. Тогда он пожалел о своем поступке во второй раз.

- Она дотронулась до меня. Она коснулась рога, поэтому я… поэтому мне нужно…

Шерлок лежал на смятой траве, разрывая копытами землю и воздух, нагревшийся так сильно, что Джону было трудно его вдохнуть. Горячий воздух. Воздух, пропитанный болью и чужеродным запахом человеческой самки, той, которой теперь предстояло подарить жизнь жеребенку Шерлока.

- Ты глупое создание! – Джон был в ярости, - Почему ты бросил ее? Ты же знаешь, что теперь должно произойти. Зачем ты подпустил ее к себе, если не хотел? Я найду ее, найду и приведу к тебе!
- Джон, нет! - тело Шерлока взмокло, на глазах выступили слезы, а налившаяся кровью плоть сочилась ароматной сладкой жидкостью.
- Я вернусь так быстро, как только смогу, - Джон прислушивался к лесу, девушка не должна была быть далеко, но он совсем ее не чувствовал.
- Нет! – повторил единорог громче, - я не возьму ее, я не хочу!
- Но ты подпустил ее слишком близко! Ты сам разрешил ей…
- Я допустил ошибку! Я не понимал, она так пахла... я должен был понять, что значит этот запах…
- Ты..! Ты… Это уже не важно, я не позволю тебе умереть.
- Джон… я не стану. Я не люблю ее. Не смотря на то, что ее хочет мое тело, моя душа ее отвергнет. Я убью ее до того, как в ней зародится жизнь, потому что я не хочу отдавать ей свою.
- Этого не может быть, Шерлок. Между девушкой и единорогом заключается высший союз в тот момент, кода девушка касается рога, ты не можешь не любить ее.
- Не мог бы, если бы уже не любил кого-то другого.
- Но как такое может быть?
- Подумай, Джон.
- Нет. Нет!

Сердце Джона, бившееся сейчас так сильно, как будто пропустило удар, разлив волну холода в груди.
- Я причина твоей смерти. Ты умираешь... умрешь если…
- Я справлюсь, все это глупости.
- Нет. Это законы жизни, ты знаешь это даже лучше меня. Я должен оберегать тебя, а вместо этого убиваю.
- Но ты ведь любишь меня, не так ли?
- Как будто от этого что-то зависит.
- Конечно, зависит. Это поможет мне справиться. Я справлялся все это время.

Джон покачал головой.
- Ты никогда не хотел меня.
- Ошибаешься. Ты помнишь, как образовался великий восточный ров?
- Конечно, помню, ты его создал.
- Мы. Тогда ты дотронулся до моего рога. Ты прижимался к нему всем телом, не понимая, что делаешь со мной. Должно быть, ты думал, что я дрожал от страха.
- Но разве…
- Конечно, теперь я понимаю, что это совсем не так, как когда его касается человек. В людях, в этой девушке столько животного желания, она вся горела, и теперь ее жажду должен испытывать я. Это как болезнь, она заразила меня человеческой похотью. Чистая, непорочная, она была такой голодной, Джон…
- Я могу помочь тебе.
- Не надо опять, прошу тебя! Я убью ее, если ты приведешь ее сюда. Клянусь, Джон.
- Нет. Мне кажется, я мог бы… - Джон плавно опустился к морде Шерлока и поцеловал раскаленный, искрящийся рог, вызвав волну крупной дрожи, - Лежи смирно и постарайся не убить меня своими копытами.
- Что ты собираешься… - Шерлок замер и перестал моргать, - Джон, это…

А потом сквозь него как будто прокатилась молния. Шерлок был готов поклясться, что увидел яркие искры под опущенными веками, когда Джон, оставив на изнемогающем теле колющую дорожку пыльцы, обнял его изнывающую животными инстинктами плоть.

Шерлок тяжело дышал и как наяву видел все то, что хотел бы сделать с Джоном. Такие страшные вещи с таки маленьким хрупким созданием. С Джоном, с его Джоном, как он только мог думать о таком… Он слышал, как дрожат его прозрачные крылья, чувствовал его руки, его живот, губы и язык. Странное, почти невесомое покалывание - это , должно быть, была все та же пыльца с крыльев Джона. А потом Шерлок вновь забил в воздухе копытами, выгнул спину и надломленно заржал.

***
Щекочущая волна разливалась под кожей, как горячий источник — била снизу вверх, отчего у Джона кружилась голова и гудело в ушах. Он открыл глаза, и голова закружилась еще сильнее. Все вокруг казалось совсем другим. Джон слышал знакомое щебетание в листве высоких деревьев, стрекот в траве и умиротворяющее журчание ручья совсем рядом. Только его собственное сердце теперь стучало громче, почти заглушая самый важный звук - рваное дыхание, совсем близко.

Шерлок тоже изменился. Джон вдруг увидел его так ясно, как будто мог обнять всего одним взглядом, от мягкого бархатного носа до кончика шелковистого хвоста. На самом деле изменился сам Джон. Его сердце звучало громче, потому что стало больше, его глаза видели дальше, потому что стали больше. Понимание этого странным образом отозвалось в нем восторженным ликованием.

- Улетай, - в голосе Шерлока надломом звучал отчаянный страх. Но его глаза говорили совсем другое. Шерлок стоял неподвижно, только вздымающиеся белоснежные бока выдавали тяжелое дыхание. Джон заворожено прикованный к земле едва смог покачать головой. Тонкие крылья, подрагивающие за спиной теперь не могли оторвать его от земли, сколь бы не волновали воздух. Лишь пыльца радужным водопадом все так же лилась с них на землю и тонкими вихрями поблескивала в воздухе. Джон окинул себя взглядом и протянул к Шерлоку дрожащую руку.
- Это сделал ты. Исполнение последнего желания, мы оба уже сделали свой выбор.
Шерлок порывисто шагнул навстречу и уткнулся в протянутую ладонь влажным теплым носом.

Единороги, как известно, перед смертью исполняют желание. Желание той, кто соглашается отдать свою жизнь ради его перерождения. Ирония этого волшебства в том, что желание всегда одно. После того, как чистая дева касается рога, единственное ее желание — слиться воедино с волшебным сильным существом. И единорог исполняет это желание, пока в девственном чреве не зародится жизнь, после чего разделяет смерть с матерью.

Джон желал того же. Всегда. С самого рождения Джон подарил Шерлоку свою жизнь и мечтал стать с ним одним целым. Шерлок подарил ему эту возможность.

Они двигались навстречу друг другу. Взмокшие, напряженные, выгнутые тела двух священных существ. Шерлок выливался в Джона с сорванным ржанием, ясное понимание невозможности перерождения ничего не могло поделать с невыносимым желанием. Джон сгорал, задыхался, рассыпался пыльцой с дрожащих крыльев и медленно сжимался, все крепче и крепче удерживая Шерлока в себе. Все сильнее Шерлок придавливал Джона к земле, зарываясь в нее копытами, все плотнее прижимались их тела, так плотно, что начинала гореть кожа.

- Я больше не могу сдерживаться... прости, - прошептал Джон и его волосы медленно начали закручиваться в золотые кольца, обвивая шею единорога и врастая в его гриву.
- Я только этого и жду... Джон, - отозвался Шерлок и проник в Джона еще глубже.

Пыльца закружилась вокруг них сумасшедшим вихрем. Джон выгнулся так сильно, что переломился бы, словно сухая ветка, если бы был человеком. Его руки вьюном заплелись вокруг тела Шерлока, стягивая в тугой кокон. Подогнувшиеся ноги вросли в землю, прорываясь вглубь, разрезая рыхлую почву, колючий песок, рассекая глину. Вниз, к прячущейся ледяной воде.

Надрывное ржание единорога еще долго эхом прокатывалось по лесу, звуча все глуше, плотно запечатываемое тугими ветвями, еще недавно бывшими телом его феи.

***
Радужное дерево растет в центре волшебного леса и вьется под ним могучими корнями до самого Восточного края. Те, кто помнит, как родилось это дерево, говорят, что если прислушаться, можно услышать, как в самом сердце продолжает ржать единорог. Возможно, это просто каркают вороны. Только никто не видел их в лесу уже больше трех сотен лет, все то время, что с плетеных могучих ветвей сыпется блестящая радужная пыльца.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

ВСЁ ПРОСТО (2012)

Название: Всё просто
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Обложка: Natka-Artifex
Иллюстрация: Сбежавшая из террариума
Персонажи: ШХ/ДУ, ДУ/ДМ
Рейтинг: R
Жанр: драма
Предупреждение: смерть персонажей
Саммари: когда Джон понимает, все становится просто
Дисклаймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечание:
- в рамках Большой Игры-2

***

1

– Ну, доброе утро, сосед.

Джон стоял у окна с обжигающей ладони чашкой чая, то щуря, то широко открывая глаза в борьбе с никак не отпускающим сном. Сегодня он раздвинул пыльные шторы, чтобы посмотреть на Мир.

Мама почему-то никогда не говорила Джону простых, принятых и, вроде бы, правильных вещей: «Веди себя хорошо», «Будь хорошим мальчиком», «Делай людям добро, и добро вернется к тебе». «Ты – часть этого большого мира», – говорила ему мама, – «плохой ты или хороший, важно не это, важно то, что ты что-то несешь с собой. Если ты хочешь делать хорошие поступки – делай, если плохие – подумай, действительно ли ты этого хочешь. Но в любом случае, Джон, конечно, важно, что ты делаешь, но еще важнее, что тобой движет».

Джона эти слова пугали. Он не мог заснуть после того, как, обидевшись на Гарри за съеденный завтрак, спрятал гоночную машинку из ее коллекции в саду. А когда он избил одноклассника за порванный рюкзак, ложиться спать он просто боялся. «Плохой», – думал Джон и до рассвета лежал с открытыми влажными глазами, не желая погружаться в темноту.

А потом Джон вырос и понял, что мама имела ввиду, простое и правильное. Тогда он перестал бояться. Совсем. Поступая по совести, он все же в первую очередь поступал так, как не считал, а чувствовал нужным поступать. И был, кстати, счастлив.

Только так получилось, что с Джоном произошла беда. Он вдруг перестал хотеть делать для мира что-либо. Ни зла, ни добра. Вот Мир – никогда не останавливающийся огромный корабль, и вот Джон – застывший, не выброшенный, добровольно сошедший за борт наблюдатель, держащий глаза открытыми только из-за едва уловимого, почти затихшего отголоска общей боли. Его и Мира в лице Города, раскалывающегося и как будто умирающего.

Город звал, умолял вернуться человека, которого не так давно звал и сам Джон. Город все еще плакал, а Джон больше не мог. Наверное, это называется «исчерпать лимит». Когда ты больше не способен уже делать что-то, как будто закончился. Все заканчивается. Соль, сигареты, силы, терпение, жизнь, люди. Слезы вот тоже. Иногда, правда, Джон вспоминал, как это – хотеть плакать, если неосторожно поднимал голову и смотрел на небо после дождя, когда оно становится чуть светлее, совсем ненадолго сменяя грязно-серый на серебристо-голубой.

У Джона Уотсона была неплохая жизнь. В ней был смысл, в ней были желания, пусть обычные и приземленные. Не всегда интересная, чаще скучная, после войны – как старая вата, серая, потому что пыльная. Но жизнь у него была. Пока не появился Шерлок Холмс, пока Шерлок Холмс не исчез, оставив даже не вату, а только пыль. И теперь Джон должен…

-----

– Мне нужно было вызвать тебя раньше и запереть в одиночной камере, – Грег тер переносицу, почти не переставая, и рот закрывал слабо сжатой в кулак ладонью.

– Это бы вряд ли что-то изменило. Кроме места, времени и количества жертв, – Джон подпирал рукой щеку и периодически зевал, потому что тело хотело спать.

– Ну да, верно. Утешил.

– Ты это сам знаешь, все здесь знают. Я пока по коридору шел, встретил только одного человека, курьера. Который тоже, кстати, озирался на меня, пока за угол не свернул. И я поклясться готов, что до лифта он не шел, а бежал.

– Не преувеличивай.

– И не думал. Мы с тобой в отличие от остальных знаем, что происходит, кто это делает и ради чего. И то, что это бессмысленно тоже знаем!

– Я не хочу думать, кто это делает, с какой целью, и чем все это грозит. Просто работа у меня такая.

– Знаю. Спасибо, что хоть ты не пытаешься меня подозревать.

– А должен! У всех этих случаев только одна общая деталь, ты!

– Знаю… Но мне, сам понимаешь, нечего тебе на это ответить.

Кофе в бумажных стаканах успел остыть, пока они, молча, сидели за одним столом, возможно, думая об одном и том же.

– Будь осторожнее, и постарайся не ввязываться лишний раз…

– Грег. Я не он. Я ничего не делаю, уж поверь. Я просто пытаюсь жить, как раньше.

– Ну да. Из города все-таки никуда не выезжай.

– Отпуск у меня не скоро.

– Вот и отлично.

Джон почти закрыл дверь, когда услышал, как Лестрейд резко поднялся, скрипнув металлической ножкой стула по полу.

– Она не была плохой, Джон.

– Ну да. Конечно, не была.

-----

Лондон раскалывался, трещал, дымился и тонул в дождевой воде. Лондону было больно. Он по печальному стечению обстоятельств оказался орудием в руках одного сильного, важного человека. Плохого человека. Человека, почему-то не желающего принимать свою победу. Этот человек тоже звал того, другого, по которому плакали Город и Джон.

Лондон кричал. Джон слышал этот крик в голове и с сожалением понимал, что это совсем не его воображение. Трение тормозов, гудки машин, вой сирен, плачущие дети, взрывы.

Взрывы вернулись с Его смертью, не сразу, но очень быстро. Первый произошел даже не в Лондоне, достался только Джону. Обычный дом на краю маленькой деревни. Простая утечка газа. Жаль, конечно, хороший был дом, с интересной историей. Впрочем, один из многих. Джон выбрал его за бирюзовые ставни на окнах и провел там приятные выходные. А после того, как Джон уехал, дом взлетел на воздух, оставив на своем месте черное и, ненадолго, красное и желтое. Джон знал, что все началось с этого дома. Он рассказал это своему соседу, стоя у окна и наблюдая, как тает мнимое спокойствие. Город уже все чувствовал.

После дома был один из пациентов. Джон его не запомнил бы. Их так много, некоторых запоминаешь, конечно, и даже помнишь всю жизнь, иногда из-за сложности случая, чаще за яркие пуговицы, золотой зуб или кулон в виде павлиньего пера… Того парня со вскрытыми венами Джон бы не запомнил, не потому, что не одобрял, впрочем, возможно, именно поэтому, не смотря на то, что почему-то сам вызвался зашивать. Парень умер на следующий день. Разодранные порезы и ужас в глазах. Потеря крови в ванной комнате, признаки наркотического отравления, и заламывающая руки мать-одиночка. Ее лицо Джон запомнил благодаря бесконечным слушаньям по делу.

У Стива был диабет, а еще на прошлой неделе он похоронил жену. Джону было его искренне жаль. Он, в конце концов, понимал его больше, чем понимал себя сам Стив. Потому что Джон в отличие от Стива знал, что дальше будет только хуже. Он, кажется, впервые за долгое время использовал свой обеденный перерыв как положено. Они сидели в закусочной через дорогу от больницы, когда им в спину ударили мелкие стекла.

Взрывы. Просто, громко, символично. И как-то очень по-детски. Стоя напротив разорванного кирпичного здания, в котором еще несколько минут назад писал рекомендации по лечению насморка, Джон почему-то думал о снеговике. Очень хорошем снеговике, с носом-морковкой и кривой, доброй улыбкой, темно-красным шарфом и ведром на голове. Того снеговика со смехом и почти ритуальными танцами сломали, затоптали на тот момент уже бывшие друзья, лица которых Джон забыл.

Дети – это тоже символично. Но дети – это табу, это неправильно, это против правил. У Джона побелело перед глазами, когда экскурсионный школьный автобус из Швейцарии с маленьким мальчиком, которому Джон отдал свои мятные леденцы от боли в горле, разлетелся, брызнув гарью и кровью на ладонь все еще поднятую в прощальном жесте.

Потом к нему пришла Донован. Джон был все еще зол на нее и прекрасно понимал, что не простит никогда. Он помнил – Его раздражала глупость, и теперь Джон прекрасно понимал и разделял это чувство. Теперь Джон глупость ненавидел, искренне, не скрывая. Салли пришла вечером в пятницу, Джон не пустил ее дальше лестницы, а утром ее тело нашли в пяти минутах от его квартиры. Джон узнал это от Грега, который приехал за ним сам.

Джону не было жаль Салли, он отдавал себе в этом отчет. Спустя столько лет, он снова почти боялся ложиться спать. Возможно поэтому из участка Джон поехал к сестре.

После смерти Гарри Джон сломался.

Он принес с собой две бутылки бренди. На самом деле они не разговаривали. Каждый говорил о своем – одновременно, много, и почти не останавливаясь. Успокоения Джон тогда не получил, но по крайней мере смог отвлечься на физиологию, пытаясь добраться до дома на ногах, которых совсем не чувствовал. Гарри, конечно, предлагала ему остаться и, скорее всего, сразу знала, что он уйдет.

Проснулся Джон вечером, кажется, на следующий день, от сигнала почти севшего телефона.

Гарри нашли в собственной квартире, на собственной кровати. Просто слишком много алкоголя в крови, просто больная печень и слабое сердце. Просто никого не оказалось рядом. Она умерла одна, в пустой грязной квартире, пьяная и, Джон, к сожалению, знал это – несчастная.

-----

Взрыв на Нортамерленд-стрит прогремел в воскресный вечер, унеся с собой одиннадцать жизней и оставив огонь, кровь, слезы и бьющий в нос запах сгоревшей пиццы.

Джон, почти не моргая, смотрел на залитые пеной почерневшие остатки стен, стоя на противоположной стороне улицы. Еще пятнадцать минут назад он так же смотрел на плазменный экран в приемной после опознания трупа. Лучше бы в больницах крутили мультфильмы.

Он не заметил Лестрейда, махнувшего ему рукой, и стремительно приближающегося полисмена. Он увидел сгорбившийся силуэт между домами в нескольких десятках метров по диагонали и почему-то побежал.

Джон бежал, не имея ни малейшего представления, зачем это делает, кем может оказаться убегающий, и даже не уверенный, действительно ли там впереди кто-то есть. Просто Джон почувствовал почти забытое желание. Действовать, чего-то хотеть. Он не отдавал себе отчета в том, что широко улыбается, петляя по темным проулкам, взбираясь по пожарным лестницам, следуя уже даже не за тенью впереди, а за стрелкой внутреннего компаса.

Когда подошвы неудачно скользнули по влажной поверхности чуть косой крыши, Джон полетел вниз все с той же улыбкой, даже глаза не закрыл. Поэтому сначала увидел, и лишь спустя долгую секунду почувствовал на запястье сильную руку, затянутую в кожаную перчатку.

2

Завязывая последний узел, Джон думает, что веревку все-таки следовало взять не такую жесткую, и что его злость на Молли не очень оправдана. Молли уже полминуты почти не издает звуков, только очень тихо всхлипывает, но это не считается, тем более что она старается делать это как можно реже. Он не должен на нее злиться. В конце концов, мнимая вина Молли перед Джоном всего лишь в том, что она спасла жизнь другому человеку.

– Жив! Все это время, Шерлок. Ты был жив, а я, черт возьми, тебя оплакивал как какая-нибудь одинокая вдова!

– Ты бы и дальше пребывал в счастливом неведении, если бы не вздумал носиться по скользким крышам в темноте.

– Счастливом? Шутить вздумал?

– Вообще-то нет. В данном случае незнание означало безопасность.

Извинения, когда Джон вводит иглу, звучат искренне и являются таковыми больше чем наполовину. Он надеется, что Молли не умрет. Смерть – совсем не то, с чего стоит начинать.

– Получается все эти смерти, взрывы, что, по-твоему – спокойная и мирная жизнь?

– Реальной угрозы для твоей жизни не было.

– А Гарри? Шерлок, скажи, что ее смерть не имеет со всем этим ничего общего.

– Не будь идиотом. Конечно, имеет, больше, чем все остальное. Именно после неудачи с твоей сестрой Мориарти сменил тактику.

– Тактику сменил. О какой, черт возьми, неудаче и тактике речь?

– Действовать через тебя, конечно. Все это время он пытался воздействовать на меня через тебя, последовательно, по возрастающей.

Он знает, что не оставил улик. И, тем не менее, уверен, что Шерлок все поймет, восстановит детально, последовательно и точно. Интересно, как быстро он распознает мотивы и просчитает перспективы. Джон ловит себя на мысли, что хотел бы видеть, как изменится в этот момент его лицо.

– Ты знал, что она умрет?

– Проще простого. Это был его козырь, финальный аккорд, на котором я не мог не появиться. Здесь и была главная ошибка.

– Ты ничего не сделал.

– Именно! Он почти оступился после этого, почти выдал себя, я был у цели, я бы достал его, если бы ты все не испортил в последний момент, и теперь…

– Ты знал, что она умрет, и ничего не сделал.

С Лестрейдом все сложнее. Гораздо сложнее, потому что Грегори – единственный, кто поддерживал и, очень возможно, понимал Джона правильно. Видеть выражение его лица даже тяжелее, чем осознавать то, что предстоит сделать.

– Нет. Нет, это бессмыслица какая-то.

– Поверь, Грег, смысла в этом больше, чем ты можешь себе представить.

Обездвиженный с помощью шприца на два кубика, Лестрейд до конца держит глаза открытыми и, Джон смотрит на это с нескрываемым сожалением, до конца не верит в реальность происходящего. Возможно, Джону следует сказать, что Грег в нем не ошибался, что все те подозрения и обвинения в адрес Джона действительно были неверными. Что чутье или доверие того не подвели. Только Лестрейд теперь, разумеется, не поверит. И, пожалуй, он имеет на это право.

– Извини. Мне, правда, правда, очень жаль, Грег.

Исчезнуть. Пропасть без вести. Такая роль достается Лестрейду. Шерлок не найдет его, но точно поймет, кто стоит за этим исчезновением.

Смерть выпадает Майкрофту. И это тоже предельно очевидно. Почти естественно.

– Джон, вы же должны понимать, что моя смерть ничего не изменит. Лишь отсрочит ненадолго. Вы просто выиграете немного времени, но ради чего, если все равно не выйдите из этой комнаты? Смиритесь, вы не спасете его, Джон. Ничто не спасет.

– Я пришел сюда не Шерлока спасать, я пришел платить по счетам. Все честно, он виноват в смерти моей сестры, вам просто не повезло оказаться его братом.

Джон действительно не выходит из погруженной в полумрак комнаты. Его без лишних слов выводят, почти волоча по странным бесконечным коридорам, с мешком на голове и заведенными за спину руками. Сопротивляться Джон не пытается, это ведь действительно лишь бессмысленная трата сил. Они ему будут нужны еще, потому что он пока не закончил.

Когда Джон слышит знакомый звенящий голос, от которого кожу обжигает холод, он со спокойным ликованием понимает, что игра продолжается. Когда ему возвращают возможность видеть, его взгляд тоже спокоен. Жесткий, уверенный и, наверное, непонятный. Потому что Джим Мориарти смотрит ему в глаза с нарастающим, не скрываемым интересом в собственных.

– Ты только посмотри на себя, Джонни! – этот голос действительно способен резать воздух. Джон помнит, как он звучал приглушенно у самого его уха, тогда было почти больно. Очень давно.

– Браво, ты удивил папочку. Я бы даже сказал – поразил! – кажется, Джим собирается захлопать в ладоши, но его что-то останавливает. Джон, кажется, знает – что.

– Я бы удивился еще больше, если бы не знал, кто ты на самом деле, – продолжает Мориарти, и на этом месте его величественного монолога Джону, скорее всего, следует хотя бы удивиться в ответ, в идеале – испугаться. Но вместо этого Джон почему-то думает о Майкрофте. Теперь он не сможет узнать наверняка, он ли сдал его Мориарти.

– Полковник Моран. Совсем тебе не подходит, – почти торжественно сообщает Джим и по-детски вытягивает губы, делая несколько коротких пружинящих шагов в его сторону.

– Я, так и быть, прощу тебе это ужасное имя. Тем более что у меня есть для тебя деловое предложение.

– Я достаточно поработал на спецслужбы. Хватит до конца жизни. Я сам по себе.

– Как и я. Видишь, у нас уже есть кое-что общее.

3

Когда Шерлок обнаружил тело Молли, первым, что он почувствовал, было облегчение. Потом, почти сразу, горло сдавило, а желудок скрутило до едва сдерживаемой тошноты. Но сначала, именно облегчение, потому что Шерлок понял тогда, что Джон жив.

Исчезновение Джона было логичным и предугадываемым. Неожиданностью стала невозможность выйти на его след. Это почти убедило Шерлока в том, что Джон ушел не сам. И это была первая ошибка.

Исчезновение Лестрейда вызвало иррациональную злость. Снова никаких следов, ни одной зацепки. И снова никакой уверенности в чем-либо. Кроме одного – за этим стоял Джон. Еще больше Шерлока злило то, что он сам не знал, откуда это понимание. Логичным и понятным было другое – Джон действовал не беспорядочно, он знал и осознавал, что делает. Какими бы безумными и неправильными не являлись его действия, они были продуманы и подчинялись очевидной схеме.

Майкрофт оказался превосходным, идеальным завершением. Шерлок смеялся, запрокинув голову, низко и громко. Сглатывая спазмы в горле и держа глаза открытыми, чтобы высушить лишнюю влагу. Он думал только о том, что должен найти Джона как можно быстрее. Пока Джон не догадался, какой финал окажется для Шерлока настоящим финалом. И Джон пришел к нему сам.

Шерлоку потребовалось несколько секунд на выравнивание сердечного ритма, когда он почувствовал запах Джона в прихожей квартиры миссис Хадсон. Он был почти счастлив, когда выверенным движением, с горделиво поднятой головой, открывал дверь. Он сдержанно улыбался, пока не начал оседать на пол, цепляясь за косяк и дверную ручку. Выстроенная система его Мира рассыпалась за секунду.

Джон стоял почти напротив двери. С неправильно-спокойным лицом он спустил курок как раз в тот момент, когда Шерлок перешагнул порог гостиной. Побелевшее лицо миссис Хадсон, ее рот, раскрытый в беззвучном крике, темное пятно, расплывающееся на платье с полевыми цветам. Шерлок продолжал видеть все это даже после того, как глаза закрылись. Кажется, его все-таки ударили по голове.

-----

Джон все еще чувствует на языке вкус черничного леденца и видит, как Шерлок умирает, с притупленным ужасом понимая, что до этого момента смерти не видел. Смерть – это не остановка сердца и прекращение подачи тока в голове. Смерть – это когда гаснет свет в глазах. Это когда не зависимо от того, продолжаешь ли дышать, ты «сходишь с корабля». Однажды Джон почти умер, понять не успел, потому что в последний момент появился тот, кто мог вернуть его обратно. Крепко ухватив за руку, этот человек вытащил Джона на мокрую крышу одним воскресным вечером, как всегда, стремительно и без предупреждения сломав его жизнь в очередной раз. Видимо, имел право. И теперь этот человек умирает у Джона на глазах.

– Это ведь не я их убил, Шерлок, это ты их убил, – голос Джима теперь не кажется Джону острым и причиняющим боль. Может быть, он просто привык, а может, просто понял. Еще Джон, кажется, пропустил что-то, пока смотрел в умирающие глаза и думал о вечном. В любом случае, Джим как всегда увлекся. Его речь далеко не всегда связна и последовательна, Джон успел это понять за очень короткий срок.

– Я просто показал всем, какой ты на самом деле. И ему показал, – Джим перекатывает леденец во рту и кладет руку Джону на плечо. В ответ Джон скептически выгибает бровь и сухо усмехается. У Джима начинают блестеть глаза, почти светятся. Эти глаза смотрят сейчас только на Джона, как и те, которые стремительно гаснут. И Джон чувствует на корне языка горьковатый, очень сильный привкус. Нехороший, недобрый. Он называется власть. У Джона каким-то странным образом есть над Джимом Мориарти власть. Джон знает, что Джим лишь чувствует это, разумом продолжая отрицать.

С Шерлоком сейчас все как раз наоборот, он, кажется, наконец, понял, кто здесь и сейчас дергает за ниточки. И пока осознание не убило Шерлока, перейдя на уровень эмоций, Джон делает два коротких шага. Встает между Шерлоком и Джимом. Смотря первому в лицо, поворачиваясь ко второму спиной. Возможно, Джим успевает все понять, потому что его тело перестает существовать до того, как наступает настоящая смерть. Мгновение, и – бум!

Вместо эпилога

Всегда есть «после». После рождения, после школы, после войны. После – это настоящее. Самое обычное настоящее. Вот после него уже ничего нет.

После того, как голову Джима Мориарти разорвала одна из разработок спецслужб, спрятанная в черничном леденце, что-то изменилось, что-то осталось прежним.

Моли по-прежнему в коме. Оказывается, она сирота, Джон не знал. Интересно, знает ли Шерлок.

Спустя две недели вернулся Лестрейд. Осунувшийся, похудевший, как будто с тонкой поволокой на глазах. Его нашли идущим вдоль железнодорожных путей, в полутора часах от Лондона. Первые двое суток он ничего не говорил, только иногда спрашивал – который час.

Миссис Хадсон идет на поправку, скоро ее выпишут, но теперь ей придется чаще ходить к врачу. С миссис Хадсон все в порядке, но Джон будет видеть ее побледневшее лицо и широко раскрытые в удивлении и ужасе глаза, пока его собственные не закроются навсегда. Он никогда не забудет, как выглядит ее кровь на его пальцах, и какие горько-соленые на вкус собственные слезы. Слезы тогда были очень кстати, хорошо, что они у него все-таки остались. Благодаря слезам руки тряслись не так сильно, пока Джон зажимал ими рану. Еще, возможно, ему стоило кричать, а не шептать, прося прощения и умоляя просто немного подождать и жить, жить.

У полковника Морана действительно была некоторая власть. Потому что были должники. Капитан Уотсон решил, что простив долги, хоть немного смоет с рук Морана кровь. Еще было бы неплохо стереть самого Морана из собственной памяти, иногда это даже почти удавалось. Но если бы не Моран, Шерлок сейчас был бы мертв.

Информация об операции под безликим названием «Ликвидация» погасила все долги вместе с процентами, пусть Джону она всего лишь немного очистила совесть. Убрать Шерлока Холмса, на этот раз по-настоящему – единственно возможный способ подобраться к Мориарти. Так считал Майкрофт, «Ликвидация» – его инициатива.

Майкрофт любил брата, возможно, больше чем кого-либо, Джон это, к сожалению, знал. Только Англию Майкрофт любил чуть больше, Джон это понимал, но не разделял. Смерть Майкрофта на самом деле почти никак не повлияла на судьбу «Ликвидации». Это просто был единственный способ для Джона по-настоящему подобраться к Мориарти. Как миссис Хадсон – единственный быстрый и надежный способ укрепить позиции.

Одно так и останется загадкой. Почему Джим Мориарти не просто поверил, а по-настоящему доверился Джону. В том павильоне Джон долго искал глазами охрану, снайперов, камеры, хоть что-то. Пока не понял, что это был намеренный ход Джима – открыть спину и отбросить оружие. Может быть, ему тоже просто был нужен человек, которому можно доверить собственную жизнь. Интересно, нужен ли такой человек Шерлоку. Интересно, но совсем не важно.

У Джона Уотсона когда-то давно была неплохая жизнь. В ней был смысл, в ней были желания, пусть обычные и приземленные. Не всегда интересная, чаще скучная, после войны – как в песчаном тумане, размытая. Но жизнь у него была. Потом появился Шерлок Холмс, мгновенно разрушив все, что Джон медленно и неторопливо выстраивал. И теперь Шерлок, за неимением альтернативы – единственное, что может быть важным. Для Джона все снова стало просто.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

DUEL (2012)

Для  Michael Sinner

Название: Duel
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Персонажи: Джон, в основном
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечание:
- в рамках словесной дуэли
- на слово "дуэль"

***

- Это была дуэль, красивая дуэль, доктор Уотсон.

Все это начал Майкрофт. Они стояли под большим черным зонтом и смотрели, как на гроб из темного дерева сыпятся мелкие комья сырой земли. Джон тогда просто не мог думать о красоте и совершенно не желал думать о Мориарти. Джон тогда вообще не хотел думать и что-либо слышать. Но слова против воли запомнил.

Одно слово, которое постепенно завладело его мыслями полностью. Слово, которое преследовало его с того дня.

-----

Сначала он невесело усмехался, вскидывая брови.

Они с Лестрейдом встретились вечером в одном из пабов случайно, по крайней мере, им обоим это показалось приятной неожиданностью. Слова, которые никак не хотели звучать, после второй пинты потекли сумбурно и неожиданно легко.

- Что может заставить человека совершить самоубийство?
- Был один случай, - начал Грег после затянувшейся паузы. - Тогда я только начал работать с Шерлоком. Все указывало на то, что парень, которого мы обнаружили, сам пустил себе пулю. Дело хотели закрывать, все были уверены, что это обыкновенное самоубийство...
- Все, кроме Шерлока.
- О, да.
- Так это было убийство?
- И да, и нет. Это была, ну, как игра. Чем-то похоже на русскую рулетку. Суть в том, что игроки тянут жребий, и тот, кому везет, совершает самоубийство на глазах у других. Американская дуэль.

-----

Потом Джон молча хмурился и сопел чуть громче, плотно сжимая губы.

Моли позвонила ему вечером пятницы. Как всегда запинаясь, она говорила что-то о воскресном вечере и о том, что она подумала, что было бы неплохо… Конечно, ничего плохого не было в том, чтобы двум людям сходить на выставку.

- Здесь столько людей сегодня. Мне казалось, что сейчас не сезон.
- Это все из-за картины, которую привезли всего на два дня.
- О, ясно. Это вон та, которую не видно за множеством мельтешащих голов? Кажется, я вижу пики и… гладиатора в платье?
- Д-да. То есть… Картина называется «Женская дуэль».

-----

В какой-то момент вернулось раздражение. Когда слово начало постоянно звучать в фильмах, песнях, рекламных лозунгах и мелькать на скидочных флаерах. Но потом… потом слово превратилось в его собственную навязчивую идею.

-----

Бледно-желтые стикеры расклеены по всей квартире. Джон сидит, сгорбившись, за кухонным столом с карандашом за ухом. Еще один он держит в руках и, не останавливаясь, пишет и зачеркивает слова на исписанном листе.

duel
d.u.e.l.
do you e live
do you leave
do you love
leave you
e. emergency, east, english, eye
your eyes
error?
l… I!
I do

Джон устало вздыхает, пряча лицо в ладонях. Чем больше он думает над словом, тем больше убеждается в том, что всего лишь пытается убедить себя. Когда он резко встает, несколько листов соскальзывают на пол. Там, на полу, таких наберется на небольшую стопку. Но Джон все равно наклоняется и поднимает упавшие два, снова смотрит. Смотрит, не глядя, пока вдруг не вздрагивает.

Ianp

Джон трет глаза, прищуривается и не сразу понимает в чем дело.

I.a.n.p.

Так выглядит слово «duel» в перевернутом состоянии. И Джон снова садится за стол.

I am not p
I am not piss off parrot, penguin, peder pie pinky pie past
I am not past

Джон смотрит на результат и чувствует себя полным идиотом. Все это притянуто за уши, играть со словами, с буквами, крутить их, переворачивать, пока не получишь желаемое. Все это не имеет смысла. А он просто слегка поехал крышей.

Ему бы сейчас хотелось выпить, но виски он допил еще два дня назад, остается надеяться на то, что в холодильнике залежалось пиво. Не важно, что оно окажется просроченным, если обнаружится. Пиво из прошлого, как и записки на все тех же светло-желтых стикерах, которые они с Шерлоком оставляли друг другу.

«Суп есть не советую», «завтрак на второй полке», «мясо – да, человеческое - нет», «Не открывать до 7.04. p.m.», «Молоко!»…

Джон возвращается за новым стикером.

«D.u.e.l.» пишет он, медленно выводя буквы и, перевернув, вешает на холодильник. Буква «D» выглядит неестественно. Так пишут дети с зеркальным письмом. Но «D» совершенно определенно остается «D». И слова начинают складываться снова. На этот раз оставляя после себя совсем не разочарованность.

«I am not D…»

______________________
По поводу переворачивания буквы "а" - фишка шрифта или способа написания.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

THE DOG (2012)

Для  Imago-onnanoko

Название: The dog
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Персонажи: Шерлок, в основном
Рейтинг: PG
Жанр: драма, death-фик с happy-end'ом
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Саммари: Он появился на Бейкер Стрит однажды вечером
Примечание:
- в рамках Sherlock Holmes Secret Santa

***

1

***
Он появился на Бейкер Стрит однажды вечером. Вошел следом за Шерлоком, поднялся на второй этаж и почти сразу устроился в удобном старом кресле.
Миссис Хадсон полюбила его в тот самый момент, когда войдя в гостиную с небольшим подносом, увидела, как он смотрит на Шерлока. Тогда она улыбнулась и поставила на подлокотник кресла тарелку с печеньем.
- Ты не представишь мне своего нового друга, Шерлок? - укоризненно улыбнулась женщина, скрестив руки на груди.
- Хм? - Шерлок стоял у окна, все еще в пальто и перчатках.
- О, не делай такого выражения лица, мой дорогой. Как зовут этого очаровательного пса?
Шерлок вскинул брови, бросил короткий взгляд на кресло: рыжая шерсть, большие острые уши, короткие лапы и темные глаза, - и рассеянно пожал плечами.
- Пёс?

***
Майкрофт заглянул на чай уже на следующий день.
- Ты все-таки патриот, Шерлок, - он сидел в кресле, закинув ногу на ногу и слабо покачивая носком совсем не в такт наигрываемой мелодии.
- У тебя всегда были проблемы со слухом, Майкрофт. Это не God Save the Queen, это итальянская полька.
- Избавь меня. Речь не о твоей игре, я говорю о собаке.
Шерлок взмахнул смычком, резанув по струнам, и отложил инструмент в сторону.
- И что не так с собакой?
Пёс лежал под столиком и не сводил недовольного взгляда с человека, расположившегося в его кресле.
- Вельш Корги Пемброк, Шерлок.
Губы Майкрофта растянулись в сладкой улыбке, Шерлок вздёрнул подбородок и снова взял в руки скрипку.

***
…любимые собаки Ее Величества Королевы Англии…и дворфы решили превратиться в благородных борзых, но ритуал был нарушен…самые маленькие овчарки…седло эльфов…умные, легко поддаются дрессировке…подарили детям, пасущим коров…это собаки, которые всегда улыбаются...

Шерлок закрыл ноутбук и откинулся на спинку стула. Пёс все утро спал у его ног и сейчас поднял голову, и внимательно смотрел на него.
- Ты не улыбаешься, - заключил Шерлок, сморгнув с глаз усталость, когда ему показалось, что пёс закатил глаза.
Из спальни послышался сигнал вызова, седьмой за последние полчаса. Пёс тяжело поднялся и скрылся в соседней комнате в тот самый момент, когда в гостиную вошел человек в сером плаще.
- Ты дома, - кивнул мужчина, сунув руки в карманы.
- Инспектор Лестрейд, - протянул Шерлок, открывая ноутбук и скрещивая пальцы под подбородком.
- У тебя сел телефон? Я звонил тебе раз сто, гудки шли, - Лестрейд достал мобильный и поднес к уху. Из комнаты снова раздался слабый сигнал.
- Я был занят.
Сигнал стал громче, и почти сразу к Шероку подошел пёс с телефоном в зубах.
- У тебя собака? И ты научил собаку приносить тебе мобильный?
- Очевидно, да.
Шерлок протянул руку вниз, Лестрейд покачал головой, а пёс, поспешивший устроиться в кресле, тихо фыркнул.
Через минуту Шерлок уже повязывал шарф, Лестрейд ждал его внизу.
- Так ты идешь? - он заглянул в гостиную и закатил глаза, когда пёс, резко спрыгнувший с кресла, разинул пасть в улыбке.

***
Закрывшаяся перед самым носом дверь заставила собаку возмущенно гавкнуть. Всего один раз и не слишком громко. Никаких визгливых истерик, пёс спокойно лег возле двери и приготовился терпеливо ждать. Дверь распахнулась через полминуты, и руки, снова затянутые в перчатки, рванули его вверх.
- С собаками нельзя, сэр, - кэбби, жующий мятную жвачку усмехнулся в зеркало заднего вида.
- Вам не привыкать нарушать правила. Запах псины, который почти отсутствует, все равно мгновенно будет перебит запахом ваших сигарет, и нет, собака сядет на сиденье, я не хочу, чтобы она испачкалась, она гораздо чище салона, если вы немного приглядитесь, - Шерлок посадил пса рядом с собой, брезгливо отряхнув пальто от несуществующей шерсти. - Плачу двойной счетчик, если будем на месте быстрее той полицейской машины.
Всю дорогу Шерлок смотрел в окно, дважды поймав в отражении взгляд собаки.

***
За открытой дверью оказалась широкая лужа, которую легко удалось перешагнуть Шерлоку, но не коротколапому псу. То, что она оказалось еще и глубокой, уже не имело большого значения.
Два подростка, один - левша, у второго родовая травма, множественные колотые ножевые ранения в область груди и брюшной полости, смерть от потери крови. Убийство или самоубийство? Точно сказать нельзя, но это уже вопрос психологии. Зарезать друг друга на спор, ради шутки. Очевидная скука.
- Я всегда говорил, Джон, что людям просто лень немного подумать, - у Шерлока скучающий отстраненный вид и расфокусированный взгляд.
- Ты назвал собаку его именем? - в голосе Салли издевка, плохо скрывающая жалость.
Лестрейд одарил ее тяжелым взглядом, Шерлок точно так же посмотрел на собаку, но уголки губ на мгновение дернулись.
- Проблемы, Салли?
Пёс, о которого совершенно случайно вдруг споткнулся Андерсон, засеменил следом за удаляющимся человеком. Обратно он ехал сидя на руках у Шерлока, кэбби с седеющей щетиной дома ждали два вольф-шпица.

2

***
- Ради Бога, миссис Хадсон! Уберите это немедленно, или я выкину сам, вместе с собакой.
- Но, Шерлок, жетон необходим, а что если Колбаска потеряется?
- Он не… Что? Колбаска? - Шерлок срывается с места и рывком поднимает пса с пола, от чего тот недовольно кряхтит.

«Меня зовут Колбаска»

Шерлок фыркает и даже не читает надпись на обратной стороне золотистой металлической косточки.
- Снимите, немедленно. Этот звон мешает мне думать, достаточно скрежета когтей, - Шерлок грубо передает собаку в руки миссис Хадсон, возвращается на диван и разворачивает газету. - И что за глупое имя?
- Но, дорогой, ты ведь так и не сказал, как его зовут, и я решила…
- Просто снимите эту бесполезную побрякушку.

***
Пёс живет на Бейкер Стрит уже два с половиной месяца и почти не отходит от Шерлока. Стоит рядом, насторожив уши, в кабинете Лестрейда, принюхивается к подозрительным следам на месте преступления, сидит на руках у Молли в морге Бартса.
Только в квартире он почти не покидает гостиную и свое кресло. И когда Шерлок увлечен погоней, пёс, вывалив язык и тяжело пыхтя, догоняет его, когда тот уже, безостановочно бормоча, заламывает руки беглецу, если тот пойман, или свои собственные, если нет.

***
Девятнадцатилетний Патрик Милтон тихо смеется, скорчившись на мокром асфальте, и с причмокиванием облизывает губы, Шерлок замолкает на полуслове и озадачено озирается. В этот вечер он возвращается один и не дает миссис Хадсон задать вопрос.
До утра в гостиной играет скрипка, на следующий день Шерлок приходит домой за полночь и по-прежнему молчит. Еще через два дня миссис Хадсон приносит и кладет в кресло грязного обессиленного пса.
- О, Господи, Шерлок, кто же мог сделать такое с бедным Колбаской?
- Миссис Хадсон! Колбаска - это то, чем вам следует накормить этого идиота, - раздраженно бросает Шерлок, накидывая пальто.
- Перестань! Ты волновался не меньше чем я, только посмотри на него, он не ел несколько дней, бедняга… - женщина гладит собаку между ушей и качает головой. - Ничего, сейчас мы приведем тебя в порядок, не слушай своего глупого хозяина.
- То, что он не ел, не значит, что его не пытались накормить, миссис Хадсон. И, если вы не заметили, на нем перегрызенный поводок из кожи и испачканная розовая лента на ошейнике.
Когда Шерлок возвращается через полтора часа, пёс сидит в кресле. Чистый, пахнущий фруктовой жвачкой, с завязанным на шее широким синим бантом. Шерлок закатывает глаза, опускается перед креслом на колени и быстро цепляет к ошейнику круглую плоскую бирку.
- Идиот, - вздыхает он, поджав губы, и чувствует, как по руке мягко скользит теплый язык. Шерлок со свистом втягивает воздух, неуверенно трепет собаку за ухом и теребит между пальцами жетон.

«Хэмиш»
«Бейкер Стрит 221Б»

***
- Прекрасная музыка, дорогой, - миссис Хадсон хлопает в ладоши и тяжело поднимается с дивана. - Если бы не мое бедро, я бы не сдержалась и начала танцевать. Что это?
- Танец эльфов, - сдержанно улыбается Шерлок и начинает играть спокойную мелодию, под которую миссис Хадсон аккуратно вальсирует к лестнице.
Шерлок играет еще долго, пока не начинают слипаться глаза. Но он крутится, скрипя пружинами и сминая влажные простыни, не в силах провалится в сон.
Пёс спокойно спит в кресле, лежит на животе, положив голову между лапами. Только он сразу открывает глаза, дергая левым ухом, когда Шерлок выглядывает из своей комнаты и тихо откашливается, открывая дверь шире. Собака поднимает голову, смотри на него очень внимательно несколько секунд но, широко зевнув, снова устраивает морду на кресло.
- Как знаешь, - раздраженно бросает Шерлок и, вернувшись в комнату, натягивает на голову одеяло. Засыпает он в тот момент, когда чувствует, как несильно прогибается матрас в ногах.

***
В квартире пахнет грязной одеждой и подгорелой яичницей. Шерлок подбирает пароль к ноутбуку, пока пёс роется в мусорном пакете в прихожей.
- Сколько можно? Ты съел сегодня двойную порцию!
Ворчливое бормотание продолжается, пока в ногу настойчиво не упирается мокрый нос.
- Что теперь? О… - во рту у собаки скомканный клочок бумаги.
Замок тихо щелкает, и пёс бросается к двери с громким лаем. Шерлок срывается следом, шипя сквозь стиснутые зубы, но замирает, прижимаясь к стене. В коридоре слышен смех и улюлюканье, удаляющиеся вместе с задорным лаем в сторону кухни.
- Браво, - бросает Шерлок, повязывая шарф, стоя в темной арке, в десяти метрах от окна, из которого поспешно выбрался две минуты назад.
Пёс, прижав уши, выворачивает из-за угла, пробегает мимо, и только тогда Шерлок слышит приближающийся крик и бросается вслед за собакой, широко улыбаясь.

***
Шерлок скучает второй день.
Он лежит на диване, подтянув колени к груди и пряча голову под подушкой. Другая подушка лежит на полу почти в центре гостиной, рядом раскрытый молескин и чайная ложка.
- Заткнись! - бросает он в очередной раз, приподняв голову.
Пёс тихо скулит, мечется по комнате, тяжело дышит и никак не хочет успокоиться. Через несколько часов по лестнице с яркой дорожной сумкой поднимается миссис Хадсон, и он начинает крутиться у ее ног, постоянно падая, подогнув задние лапы.
- Шерлок! Что ты сделал с Колбаской?!
- Я просил больше не называть его этим глупым именем! - Шерлок резко встает с дивана и одергивает халат. - Он ведет себя так с самого утра.
- О, Господи, может, он что-то подобрал на прогулке? - вздыхает женщина, пытаясь поднять скулящего пса на руки, тот упрямо прижимается к полу, продолжая тихо поскуливать.
- Прогулка?
- О, Шерлок, ты же не хочешь сказать, что не гулял с ним все то время, что меня не было дома?

***
Шерлок стоит, сунув руки в карманы и, натянуто улыбаясь, кивает прохожим, пока собака справляет нужду у фонарного столба под их окнами.
- Не делай такого лица, мог бы просто сказать, а не устраивать этот цирк.
Пёс фыркает, но выглядит слишком довольным и с широко раскрытой пастью устремляется прочь.
- И куда ты направился? - Шерлок смотрит вслед удаляющейся фигуре и делает шаг в сторону входной двери, но, поджав губы, стремительно идет следом.

***
Небо на редкость ясное, но утренний дождь оставил после себя следы, и пёс не перестает оставлять свои, идя по прямой и не пропуская ни одной лужи.
- Очень смешно. Надеюсь, ты понимаешь, что это подарок для миссис Хадсон… - Шерлок едва успевает отскочить в сторону, за секунду до того, как его брюк чуть не касаются короткие лапы. - Даже не думай повторить это еще раз!
Брюки Шерлока через час прогулки, тем не менее, оказываются основательно запачканными. Они сидят на белой скамейке. Шерлок держит в руках стакан с кофе, пёс на его коленях дожевывает купленный для него хот-дог.
- Миссис Хадсон вряд ли скажет нам спасибо, - Шерлок усмехается и кладет руку на рыжую спину. Собака вздрагивает, вздергивая уши, и с яростным лаем бросается прочь.
Через несколько секунд слышен женский визг и звук выстрела, и лицо Шерлока мгновенно каменеет.

***
- Бросьте оружие! - кричит Шерлок, начиная задыхаться. Они давно выбежали из парка. Два человека и маленькая рыжая собака.
Молодой парень в вязаной темно-коричневой шапке разворачивается на людном перекрестке и поднимает руку с пистолетом. Шерлок успевает нырнуть за угол и в следующее мгновение слышит еще один выстрел, трение тормозов, удар, и больше не слышит лая.
- Джон!
Он бросается к дороге, раздражаясь от того, что руки неудобно дрожат. Кто-то помогает ему достать из-под машины человека с вцепившейся в его руку собакой.

***
Эндрю Бейкер умер в машине скорой помощи. Шерлок стоит над его телом уже около десяти минут и ничего не говорит все это время.
- Думаешь, это он? - осторожно спрашивает инспектор Лестрейд, скрещивая руки на груди.
- Да, - кивает Шерлок. - Я надеюсь, что да.

3

***
Джон умер быстро. Вряд ли он успел понять, что произошло, Шерлок тоже понял совсем не сразу.
Подошвы неудобно скользили, капли неприятно пощипывали глаза. Несовершеннолетний, психически неустойчивый американец в темной вязаной шапке пропал из зоны видимости несколько минут назад. Шерлок злился, упрямо не желая останавливаться, Джон молча бежал следом, только дышал уже с трудом.
Когда впереди мелькнула тень, Шерлок, не сдерживая ликования, ускорил бег, не придав значения отрикошетившей от кирпичной стены пуле. Он почти рычал от гнева, во второй раз упустив беглеца из виду, и еще больше злился из-за того, что Джон прекратил погоню.
- Только не говори, что поскользнулся! - недовольно крикнул он, приближаясь к тому месту, где, предположительно, отстал Джон.
Когда Шерлок увидел неподвижное тело в слабоосвещенном проулке, дышать вдруг стало невыносимо тяжело и болезненно холодно.
Джон лежал на спине, голова повернута вправо, глаза широко раскрыты, брови сведены в привычной условной хмурости. После второго приступа нестерпимого удушья, Шерлок провалился в темноту.

***
Сильный удар в висок выбил Шерлока из сознания почти на две недели.
Из больницы его выписали через месяц. Приступы удушья продолжались полгода, с ними помогло справиться нежелание посещать психотерапевта. Еще через два месяца начались приступы мигрени. Спустя еще четыре Шерлока привезли в больницу, пожилой художник вызвал скорую, увидев в парке корчившегося в судорогах хорошо одетого человека.

***
- Сколько времени?
- Нельзя точно сказать, все зависит от лечения, индивидуальных реакций организма…
- Сколько у меня времени?
- Полгода. Может быть, чуть больше.
- Мне нужен год.

***
Начиная со следующего дня, стрелки на наручных часах Шерлока шли в обратную сторону. В тот же вечер он вернулся домой не один.

-----

- Где Джон?
Шерлок лежит в палате с закрытыми жалюзи, от света слишком болят глаза. Днем раньше он упал с лестницы, след от удара об угол ступени вряд ли успеет сойти. Майкрофт вздрагивает, Шерлок молчал больше часа с тех пор, как открыл глаза.
- Я спросил, где Джон?
- Ради Бога, ты прекрасно знаешь, что он... - Майкрофт тяжело вздыхает, но старается говорить с привычным снисхождением.
- Не будь идиотом, Майкрофт! Где он?
- Собака. Ты говоришь о собаке, - в голосе звучит тяжелое облегчение. Собакам нельзя находиться здесь. Но Майкрофт прекрасно осведомлен о том, что рыжий корги для его брата не просто собака.

***
Пёс почти не двигается, только слабо дышит, лежа на животе у хозяина. Правда, сопит громко, и у Шерлока это на самом деле вызывает улыбку, а не ту гримасу, которую он старательно пытается состроить. Под ровное сопение он и засыпает, черты лица разглаживаются, пальцы рук расслабляются, и сами руки соскальзывают с рыжей спины.
Когда сопение вдруг прекращается, Шерлок раскрывает глаза.
- Джон, - шепчет он, не чувствуя, как шевелятся губы, но Джон, стоящий рядом с кроватью, его слышит.
- Все в порядке, Шерлок.
В палате неправильно светло, не смотря на то, что свет выключен, а жалюзи все так же закрыты. Шерлок пытается проморгаться, но не без удивления понимает, что не может. Он долго молчит, глядя на Джона.
- Это конец? - ему хочется засмеяться, но вместо этого он хмурится, по крайней мере, он хотел бы нахмурить брови.
- Я бы не был таким категоричным, - Джон улыбается и тоже хмурится, от чего Шерлоку хочется смеяться еще больше.
- Но, я умер.
- Да… Как и я. В привычном смысле.
Шерлок поднимается, так легко, что не успевает понять, как оказывается у окна. Его уже не удивляет тот факт, что он видит через закрытое окно прохаживающегося вдоль клумб мужчину с тростью.
- И… что, - Шерлок, наконец, улыбается. - Сейчас я увижу свет, и мы вознесемся на небеса с белыми крыльями за спиной, держась за руки?
- Может быть, неплохая идея.
- Ты не знаешь?
- Нет. Я… вообще-то, Шерлок, я… ммм… я еще никуда не возносился.
- О… - Шерлок улыбается шире, прищуривая глаза. - О, я тронут. Правда, Джон, такая преданность.
Джон усмехается, бросая взгляд на собаку.
- Преданность. О, да… очевидно, верно?
- Собака, - Шерлок поджимает губы и тоже смотрит в сторону кровати. Там лежит он, бледный и неподвижный с такой же замершей рыжей собакой на животе.
- Как ты это сделал?
- Сделал что? - Джон получает в ответ снисходительно выгнутую бровь. - Аа… Я не знаю. Правда, Шерлок, я не знаю. Просто… я не мог уйти. Все случилось так быстро тогда…
Шерлок морщится и отводит глаза, Джон прочищает горло и широко улыбается.
- Ты просто не отпускал меня. И… я сам не хотел уходить, конечно же.
- Так что дальше? - напряженно бормочет Шерлок после долгого молчания.
Джон пожимает плечами и протягивает руку.
- Ну... Мы можем попробовать вознестись на небо. Не знаю, получится ли, - он тянет руку настойчивее, переминаясь с ноги на ногу. - Но... На всякий случай, я бы предпочел держаться за руку.
Шерлок хмыкает, бросая в сторону кровати последний взгляд, искренне жалея, что не потрепал на прощание собаку за ухом, и крепко сжимает протянутую к нему ладонь.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

АПРИОРИ (2011)

Название: Априори
Автор: rubberbutton
Перевод: Citrum Nobile, Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Пейринг: Шерлок/Джон
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, ангст
Саммари: Люди захвачены в рабство вампирами, которым принадлежит полный контроль. Вампир!Майкрофт настаивает на том, чтобы его младший брат приобрел себе раба в качестве компаньона. Шерлок выбирает именно такого, который гарантированно разозлит его брата: непритязательного маленького доктора с темным прошлым.
Цикл: A Priori 'Verse
Статус: закончен
Статус перевода: в процессе, 1/3
Разрешение на перевод: получено

I

I

Джон переминался с ноги на ногу. Он стоял здесь с заката, с самого начала ярмарки, и его ноги уже начали болеть.

- Прекрати, - сказала надсмотрщик скучающим тоном, пролистывая журнал. У нее был электрошокер на ремне, но Джон ни разу не видел, чтобы она его использовала. Впрочем, на то не было повода - все ее подопечные были опытными рабами, предназначенными для приличных должностей, и никто из них не желал рисковать и быть посланным на фабрику в качестве сырья.

- И улыбнись, будь так добр.

Джон перестал покачиваться, но придать лицу более радостное выражение не стал даже пытаться. Надсмотрщик только пожала плечами; она работала не за комиссионные, так что ее не волновало, будет ли товар продан по хорошей цене, или нет.

Количество посетителей возрастало, вампиры прогуливались по одному и парами, рассматривая ряды рабов, выстроенных вдоль стен. Некоторым избранным рабам - особенным красавцам, умелым художникам – предстояло отправиться на аукцион, но большая часть продавалась здесь, в этом зале, после символического торга.

- Пойдем же, Шерлок, хоть что-то тебе должно понравиться, - раздался громкий голос справа от Джона, привлекая его внимание. Остроносый вампир указывал своим зонтом на длинный ряд рабов. Другой вампир, предположительно Шерлок, следовал за ним. Высокий, бледный, с выражением чрезвычайной угрюмости на лице.

- Не будь таким придирчивым. Ты проводишь слишком много времени в одиночестве. Тебе нужен кто-то в качестве компаньона.

- У меня была собака, и это не принесло большой пользы, - равнодушно ответил Шерлок.

Они были уже совсем рядом с Джоном. Тот прекрасно знал, что не следует смотреть на них в упор, но любопытство было сильнее чувства самосохранения.

- Да, бедняга. Но это было уже так давно. Я думаю, что чувство ответственности пойдет тебе на пользу. Так что прекрати свое нытье.

- Как насчет вот этого? - спросил Шерлок, указывая на Джона.

Бледные глаза вампира долго и пристально смотрели в глаза Джону, заставляя мурашки бежать вдоль позвоночника. Надсмотрщик ощутимо пнула раба, и тот послушно уставился в пол.

- Добрый вечер, лорды, - сказала она. Подобострастные нотки в ее голосе удивили Джона. Должно быть, она знала об этих двоих что-то, чего не знал он. В любом случае, он не слишком разбирался в политике вампиров.

- У вас острый глаз! Этот экземпляр не может похвастаться внешними данными, зато у него чудесный характер. К тому же, он довольно умен.

Тот, что был с зонтом, достал сканер, и Джон протянул свою левую руку, ладонью вниз, чтобы можно было просканировать микрочип, имплантированный под кожу в области запястья.

- Хм, - протянул вампир, просматривая появившийся на экране сканера файл. - Я не знаю, зачем тебе нужен раб с навыками медика. Если бы у тебя был дом полный людей, это одно дело, но я не хочу переплачивать за образованного раба, если тебе он никогда не понадобится.

- Ты можешь себе это позволить, - бросил Шерлок и наклонился, чтобы подробнее рассмотреть Джона. Тому потребовалось все его самообладание, чтобы не отшатнуться.

- Это не повод, - сказал первый вампир. - К тому же он уже использовался в работе, не так ли?

- Молодые рабы часто строптивы, - сказала надсмотрщик. - Этот гораздо спокойнее. С ним у вас не возникнет подобных проблем.

- Почему он продается? - спросил Шерлок. Джон сфокусировался на пространстве перед собой, несмотря на то, что чувствовал дыхание вампира на своей щеке.

- Его текущий владелец не хочет его продавать. Но в госпитале, которому он принадлежал, была реструктуризация, и теперь его не могут содержать.

Шерлок, все это время державший руку Джона и рассматривавший его ногти, поднял взгляд:

- Вы действительно думаете, что кто-нибудь поверит в это?

- Я… - вопрос застал надсмотрщика врасплох.

- Очевидно, что он страдал от жестокого обращения, - Шерлок выпрямился и окинул Джона взглядом. - Шрамы говорят сами за себя. Вот здесь, на руках и едва видимый у основания шеи: следы укусов, которые бы давно исчезли, если бы вампир, который нанес их ему, хотя бы немного об этом беспокоился. И тем не менее, они были спрятаны под больничной униформой, значит - не администратор больницы, скорее всего один из рядовых служащих, который не хотел, чтобы начальник знал о том, что собственность госпиталя используется не по назначению. Гораздо более интересны шрамы на костяшках его пальцев. Он как минимум пару раз наносил повреждения сам. Этот, самый глубокий, оставил чей-то клык при сильном ударе.

Шерлок снова взял руку Джона, указывая на белый шрам другим вампирам. Волосы у Джона на затылке встали дыбом. Он не мог использовать руку в течение месяца, пока она заживала.

- Почему он вообще ударил? Он с самого начала знал, что проиграет, и что наказание будет суровым. В данных его файла сказано, что он принадлежал госпиталю больше десяти лет, но всем этим шрамам чуть меньше года.

- Возможно, потребовалось много лет жестокого обращения, прежде чем он, в конце концов, сломался, - предположил другой вампир.

- Он не сломался. Вы видели, как он заставил себя успокоиться, когда я прикоснулся к нему? Его самоконтроль просто потрясающий. Нет, что-то изменилось год назад. Он не стал бы сопротивляться ради себя, но сделал это чтобы защитить кого-то другого, и продолжал, не смотря на то, чего это стоило ему лично. Администрации госпиталя не выгодно держать бунтующего раба, тем не менее, он слишком дорогостоящий, чтобы посылать его на фабрику. И вот он здесь, - Шерлок взмахнул рукой в победном «Вуаля!»

- Шерлок, - сказал первый вампир предостерегающим тоном. - Эта театральность действительно так необходима?

- Я хочу его, - ответил Шерлок. - Ты обещал, что я смогу получить любого раба, какого только захочу, и я хочу вот этого.

- Ты уверен? - спросил старший вампир, пролистывая каталог. - О, посмотри, у них есть балерина, только что из Праги. Она, должно быть, восхитительна.

- Что я буду делать с балериной?

- Что-то более эстетически приятное, полагаю? Красивая новая вещица всегда оживляет комнату.

- Этого, - упрямо сказал Шерлок.

Другой вампир тяжело вздохнул.

- Как пожелаешь, - он повернулся к надзирателю, которая уже вывела договор на экран. - Но я не стану платить полную стоимость. Он - поврежденный товар.

-----

Они покинули ярмарку сразу же после подписания договора о передачи прав собственности. Шерлок Холмс, новый владелец Джона, приходился младшим братом Майкрофту Холмсу – по этому имени Джон узнал члена парламента и личного советника королевы.

На пути к своему новому дому Джон сидел настолько спокойно, насколько был способен. Странно было думать о том, что теперь он будет жить в частном доме, а не в больничном общежитии. Вампиры совершенно игнорировали его, то переругиваясь между собой, то яростно набирая sms-сообщения.

Шерлок жил один в особняке, расположенном в центре Лондона. Он вышел из машины и поднялся по лестнице еще до того, как Майкрофт успел открыть дверцу.

- Я только посмотрю, как ты устроишься, если не возражаешь? - сказал Майкрофт, и это был первый раз, когда он обратился непосредственно к Джону. Он улыбнулся, и его острые клыки стали хорошо видны.

Джон покорно проследовал за ним по лестнице и шагнул через порог. Шерлока нигде не было видно. Дом был богато обставлен, но остро нуждался в том, чтобы здесь навели порядок: в углах висела паутина, и все горизонтальные поверхности были завалены всевозможным хламом. На лестнице, ведущей на второй этаж, стояло тлеющее чучело лисы.

- Это место нуждается в хорошей уборке. Шерлок всегда был крайне независим, но никогда не уделял должного внимания простым бытовым заботам. Чем как раз и займешься ты, разумеется.

Джон кивнул, стараясь не встречаться с Майкрофтом взглядом. Ему не задали прямого вопроса, поэтому он ничего не ответил.

- Следи за деталями. И еще кое-что, у меня могут возникать вопросы относительно моего брата: его привычки, интересы, и все прочее в этом духе. Ты можешь докладывать о любой другой информации, если тебе она покажется полезной, - Майкрофт сделал паузу, для драматичности эффекта, как показалось Джону.

- Ты ведь не будешь проблемой, не так ли, Джон? Может, ты и был проблемой в прошлом, но не будешь ей здесь. Ты понимаешь, о чем я?

- Да, сэр, - ответил Джон.

- Хорошо! - просиял Майкрофт. - Тогда, я закончил. Спокойной ночи, Шерлок! - добавил он достаточно громко, чтобы Шерлок услышал его, где бы сейчас ни находился.

- О, и я пришлю тебе немного одежды.

Джон опустил взгляд на тонкую серую рубашку и штаны на шнуровке, которые были его униформой в госпитале. Майкрофт взмахнул зонтом на прощанье и вышел.

II

II

На протяжении первой недели Джон почти не видел Шерлока. Тот уходил, как только садилось солнце, и возвращался к самому рассвету, закрываясь в своей комнате. Джон слышал, как он нервно ходил по комнате, громко разговаривая сам с собой, периодически швыряя на пол книги и все, что только попадалось под руку. Он ничего не говорил Джону, за исключением тех случаев, когда тот выбрасывал разлагающиеся части человеческих тел и мертвых животных, которые на деле оказывались частью экспериментов Шерлока.

Гнев вампира был неистов, и Джон чувствовал странное облегчение, когда Шерлок срывался на нем. Он ждал и был готов к тому, что в очередной раз станет грушей для битья. Но Шерлок так ни разу и не ударил его, только называл идиотом, грозясь выкинуть на улицу.

Остаток таких ночей Шерлок проводил, хлопая дверьми и проливая литры донорской крови на свеже отдраенный Джоном кухонный пол.

-----

Одежда, которую обещал Майкрофт, прибыла, тщательно упакованная в коробки и специальные чехлы. Все идеально подходило по размеру, но Джон чувствовал себя крайне неуютно в этой модной и дорогой одежде. К тому уже, на всех рубашках были эти ужасные запонки для манжет, которые еще больше все усложняли.

Шерлок бегло окинул взглядом Джона, одетого в голубовато-пурпурную рубашку с жестким белым воротничком.

- Майкрофт? - только и сказал он.

- О, да, - Джон одернул рукав.

- Ты выглядишь смешно.

- Я знаю.

- Возьми мою карту и закажи в интернете то, что тебе понравится.

Шерлок начал рыться в присланных пакетах, морща нос. Он достал плоскую, размером с небольшую тарелку, светло-голубую коробку, повязанную белой лентой. Шерлок потянул за нее. Маленький ошейник из темно-коричневой кожи лежал на вельвете. Он был шириной с палец, на простой серебряной застежке. Здесь же лежал серебряный ключ. Шерлок фыркнул и отбросил коробку обратно на стол.

- Такой консерватор.

- Ты хочешь, чтобы я… эм, - начал Джон, подавляя внезапную дрожь. Ему уже приходилось носить ошейник.

- Если не хочешь, - ответил Шерлок, - я могу обойтись.

Итак, Джон заказал несколько практичных свитеров и упаковал вещи, которые прислал Майкрофт. Коробку с ошейником он аккуратно завязал и спрятал в верхнем ящике шкафа.

-----

Шерлок сидел с открытой на коленях книгой, закинув ноги на журнальный столик.

- Джон! - позвал он, когда тот находился в коридоре, вне зоны его видимости. - Подойди сюда.

Что-то в его голосе заставило Джона внутренне содрогнуться. И все же, он заставил себя сдвинуться с места, один шаг, второй, и так пока не встал перед диваном.

- Да?

Шерлок перевернул страницу.

- У тебя есть предпочтения? - он сделал широкий неопределенный жест, и Джону понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, о чем речь.

- Правая рука, - произнес он, чувствуя, как пересохло во рту.

- Да, конечно, твоя недоминирующая рука, - Шерлок протянул руку, подзывая Джона. Тот положил запястье в его ладонь и начал медленно приближаться, пока не уперся в спинку дивана. Шерлок притянул руку Джона ближе, в удобное для них обоих положение, и засучил рукав свитера. Некоторое время он лишь вдыхал запах, принюхиваясь.

- II отрицательная?

- Да, - ответил Джон, сделав глубокий вдох и стараясь выровнять дыхание. Он сфокусировался на узорчатых обоях, которые, казалось, начали расплываться перед глазами.

Шерлок лизнул участок кожи между запястьем и локтем и затем укусил. Он пил, наслаждаясь вкусом свежей крови, и рассеянно перелистывал страницы книги, что-то по архитектуре - Джон мог разобрать чертежи несущих конструкций.

Это было не так уж плохо.

Слюна вампира имеет анестетические и антисептические свойства, и способна оказывать практически наркотический эффект на людей. Вампир может сделать это… приятным, приносящим удовольствие, если захочет. Процесс кормления становится намного проще, когда обед не сопротивляется, так предполагал Джон. Но, конечно же, есть вампиры, предпочитающие, чтобы их жертвы боролись.

Шерлок закончил быстро. Аккуратно лизнул в последний раз и отпустил запястье Джона. Он выпил не больше нескольких ложек крови, Джон даже не чувствовал головокружения.

- Чуть больше, и я не смогу ясно думать, - сказал Шерлок в ответ на незаданный вопрос. - Что является проблемой Майкрофта, если тебе интересно.

- Аа… - пробормотал Джон, зажимая пальцами две маленькие ранки. Кровотечение уже остановилось, ему даже не требовалась перевязка.

- Завари чай, ладно? - Шерлок произнес это, дав понять, что он закончил.

Джон отправился на кухню, ставить чайник.

III

III

Жизнь вошла в размеренное русло. Когда Шерлок уходил по своим делам, Джон убирался, учась определять разницу между мусором и экспериментами. Когда Шерлок был дома, Джон составлял ему компанию в проведении всевозможных исследований. Джон никогда не чувствовал, что вносит большой вклад в их с Шерлоком дискуссии, но это, кажется, совершенно не беспокоило самого Шерлока. По сути, действительная помощь, которую тот требовал от Джона, заключалась в приготовлении чая и подогреве пакетов с подвергнутой специальной обработке донорской кровью, которую Шерлок пил вместе с печеньем из костной муки.

Шерлок начал брать Джона с собой, на дело. Джон считал, что это, скорее, потому что Шерлок нуждается в аудитории, чем в реальной помощи. Но это было куда более интересным, чем вытирать пыль. Может, даже несколько более интересным, чем ему хотелось бы, - они все чаще оказывались не с того конца пистолета.

Шерлок пил кровь Джона, но не много и не часто, обычно предпочитая ту, которую Джон забирал из банка крови дважды в неделю. Эта привычка удивляла Джона. Большинство вампиров предпочитают свежую кровь и окружают себя достаточным количеством людей, чтобы получить ее в любое время. К упакованной же обращаются только тогда, когда люди по каким-то причинам недоступны или истощены.

-----

- У нее другой вкус? - спросил Джон, наливая кровь из пакета в большую кастрюлю. - Чем у свежей, я имею ввиду.

- М? А. Да, - ответил Шерлок, поднимая глаза от микроскопа, установленного на кухонном столе. - Дело скорее не во вкусе, если температура правильная. Ровно 37 градусов в этот раз, пожалуйста, если не сложно.

Джон достал термометр и укрепил его на бортике кастрюли.

- На самом деле разница в свойстве, - Шерлок обхватил руками голову, растопырив пальцы. - Здесь становится слишком шумно. Мне невыносимо слышать, как думают другие люди. Достаточно уже того, что я слышу их разговоры.

Джон перестал помешивать подогревающуюся кровь.

- Что?

- После того, как кровь обработана, у нее больше не остается психического отпечатка. Она лучше непосредственно из источника, но от нее я как в тумане, не могу ясно мыслить. А я должен быть в состоянии ясно мыслить, Джон.

- Вампиры могут слышать мысли их доноров?

- Не все вампиры, разумеется. Это генетическая предрасположенность. Крайне неприятная, к тому же, - Шерлока слегка передернуло. - Как звон в ушах.

- Ты можешь слышать, о чем я думаю? - в голосе Джона звучала паника.

- Я всегда знаю, о чем ты думаешь. Мне даже не нужно читать твои мысли. Ты не очень умеешь скрывать эмоции. Как сейчас, например, твой ужас и гнев написаны у тебя на лице, - Шерлок раздраженно вздохнул. - Однако я не делаю это намерено. По сути, я скорее пострадавшая сторона.

Джон вздохнул, скрывая свои эмоции под маской равнодушия. Кровь нагрелась до нужной температуры, и Джон снял ее с огня, налив в большую кружку. Он опустил ее на стол перед Шерлоком с такой силой, что едва не расплескал.

Шерлок не обратил на это внимания, и Джон мысленно обругал себя. Последнее, чего он хотел, это ввести Шерлока в одно из его скверных настроений.

- Ты не имеешь права злиться.

- Я не злюсь, - и это была правда. Яркая вспышка гнева уже прошла, оставив после себя не более чем усталость.

- Чего ты хочешь?! - раздраженно крикнул Шерлок. - Большинство вампиров не слишком заботятся о желаниях своих рабов, знаешь ли.

Джон пожал плечами, скрещивая руки на груди.

- В будущем я буду лучше помнить о своем месте.

Шерлок посмотрел на него в упор. Глаза его были бледными, а взгляд – пронзительным.

- Читаешь мои мысли? - спросил Джон.

- Я не могу, - ответил Шерлок. - Прошло слишком много времени. И я в любом случае никогда не беру достаточно, чтобы хорошо читать их. Не забирая еще.

Джон сглотнул, его горло совсем пересохло и стало шершавым.

- А ты когда-нибудь хотел?

Шерлок молчал довольно долго, и Джон задумался, сказал ли Шерлок правду, когда, в конце концов, ответил:

- Нет.

Джон развернулся на пятках и направился прочь из кухни, будучи готовым к тому, что его схватят до того, как он сможет добраться до двери, но этого не случилось.

-----

Один или два раза в месяц приезжал Майкрофт. Джон приходил в ужас от этих визитов, так как они всегда оставляли Шерлока в ужасном настроении.

- В самом деле, ты не можешь представить, какой кошмар творился на работе в последнее время. Только в прошлом месяце Лорд Хаверс был приговорен к смерти через выставление на солнце. Он был примерно моего возраста и умирал в течение целой недели. О, это было так душераздирающе - наблюдать за ним, угасающим от солнечного отравления, и до последнего клявшимся в своей невиновности. Спасибо, Джон.

В то время как Майкрофт говорил, Джон готовил стол к чаепитию. Очевидно, что Шерлока, чья голова, запрокинутая через ручку кресла, съехала так низко, что волосы уже почти касались пола, совершенно не интересовали дела службы. Джон разлил чай по чашкам – с тремя кусочка сахара для Майкрофта.

- Это был самый настоящий зоопарк. Я чувствовал отвращение к присяжным, поверь, так и было.

- Как интересно, - отозвался Шерлок. - Крайне увлекательно.

Майкрофт невозмутимо продолжал:

- Но если бы на этом все и закончилось! Нет, эти борцы за права человека пытаются превратить его в своего мученика. Они хотят извратить все окончательно, начав почитать его.

Шерлок зевнул, демонстрируя острые кончики зубов.

Джон вышел из комнаты в коридор. Оба вампира, без сомнения, знали, что он там, но, по крайней мере, так ему не приходилось каждый раз опускать глаза, избегая взгляда.

- Ну и как твои успехи? Я слышал, ты раскрыл еще одно дело, - Майкрофт поднял свою чашку и сделал аккуратный глоток. - Как обосновался Джон? В доме стало гораздо чище. Он действительно творит чудеса.

- Он оказывает мне значительную помощь в исследованиях.

- Правда? Нужно будет расспросить его об этом когда-нибудь. Я уверен, он может быть интересным собеседником.

- Я знаю, что ты приказал ему шпионить за мной.

- Шпионить, это такое сильное слово.

- Тем не менее, весьма точное.

- Я имею полное право просить его следить за тобой. Я твой старший брат, Шерлок. Присматривать за младшим братом - одна из моих прямых обязанностей.

- Я не нуждаюсь в присмотре.

- Конечно, нет, - негромкий скрип кресла было единственным, что предупредило Джона о том, что Майкрофт поднялся, и Джон успел нырнуть в одну из комнат перед тем, как тот вышел в коридор.

- Я должен идти. У меня назначена еще одна встреча.

- Как всегда, - сказал Шерлок, ничуть не беспокоясь о том, что его брат уходит.

- И передай Джону, что я не забыл про обещанный разговор.

-----

«Таймс» доставлялась каждый день, непосредственно перед закатом. Шерлок никогда не читал ее, предпочитая таблоиды и научные журналы, поэтому выпуски складывались на столе в фойе, иногда сваливаясь на пол маленькой лавиной. Джон в очередной раз собирал их, когда его взгляд задержался на заголовке последнего.

ХАВЕРС КАЗНЕН В РЕЗУЛЬТАТЕ СКАНДАЛА О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА
Лорд Холмс настаивает на скорейшем ужесточении мер

Джон бросил эту газету в мусорное ведро к остальным.

IV

IV

- Ну, что ты можешь сказать? - спросил Лестрейд. Он стоял, держа руки в карманах плаща, и пинал обуглившийся кусок мебели.

Джону нравился Лестрейд. Это был самый спокойным вампир из тех, кого Джон когда-либо встречал. К тому же, Лейстрейд, казалось, не придавал большого значения тому, что Джон человек. И, несмотря на то, что Шерлок постоянно говорил об отсутствии у Лестрейда детективных способностей, Джон был практически уверен в их наличии.

Квартира сгорела дотла, и спустя восемь часов с момента взрыва запах гари все еще хорошо ощущался, отчего Джону было больно дышать.

- Команда экспертов думает, что это всего лишь утечка газа. Хотя странно, что два вампира этого не заметили. Судя по мощности взрыва, газа было более чем достаточно для того, чтобы любой мог его почувствовать, - он вздрогнул. - По крайней мере, они умерли достаточно быстро. Хоть в чем-то повезло.

Сжигание - один из нескольких способов убить вампира, наряду с солнечным светом и обезглавливанием.

Шерлок нагнулся, растирая пепел на пальцах, затянутых в перчатки.

- О, это был не несчастный случай.

- Нет? - отозвался Лейстрейд, Шерлоку всегда требовались эти подгоняющие вопросы. - Что заставило тебя так думать?

Шерлок посмотрел на Джона, интересуясь, нет ли у того каких-либо предположений. У Джона их не было - в конце концов, у него не было той подсказки, которую нашел Шерлок - и Шерлок, вздохнув, начал перечислять по пальцам:

- Во-первых, эти вампиры были отравлены перед тем, как началась утечка газа, чтобы они не проснулись от специфического запаха. Во-вторых, газовую трубу повредили. Соединительные детали в царапинах, это указывает на то, что они были ослаблены незадолго до взрыва, используемый для этого гаечный ключ был слишком большого размера и соскальзывал.

- Откуда ты знаешь, что они были отравлены? - спросил Джон. Все, что осталось от тел, это несколько осколков костей и кучка пепла.

Шерлок поднял один из осколков с пола, это был кусок челюсти, несколько зубов остались нетронутыми

- Обрати внимание на цвет, здесь, между зубами. Это следы таллия, изменившие цвет из-за высокой температуры. Таллий безвкусен и растворим в воде. Свсем не сложно добавить его в пакет с кровью. И вампиры бы несколько часов находились без сознания, прежде чем их организмы смогли бы переработать яд.

- Что послужило источником взрыва? - спросил Лестрейд. Объяснения Шерлока были правдоподобными, но их все еще было недостаточно.

- Это приводит нас к пункту три: баллончик с аэрозольной краской, установленный на плите. На кухне имеются частицы металла, не характерные для обычного взрыва. Когда содержимое баллончика достигло температуры 87,7 градусов, он взорвался от слишком большого давления.

- И затем взорвалась вся квартира, - сказал Джон, присвистнув. Шерлок кивнул.

- Кому могло понадобиться убивать Ивлина Сэнт Джона? Его все любили, он только что победил на выборах, - недоумевал Лестрейд.

- Вот это нам и предстоит выяснить!

-----

Террористом оказался человек, и он был мертв к тому времени, как Шерлок добрался до него - самоотравление таллием. Шерлок был уверен, что за этим стояла террористическая сеть - борцы за права человека. Лестрейд думал, что он чертов скрытый параноик. Когда след затерялся далеко за пределами Лондона, Шерлок впал во крайне подавленное настроение.

-----

Была другая громкая статья в «Таймс». На этот раз говорилось о серии взрывов и росте беспокойства, связанного с Фронтом Борьбы за Свободу Людей.

Эту газету Джон сохранил, спрятав под матрас.

-----

- Мне нужна твоя помощь в эксперименте, - сказал Шерлок, привлекая внимание Джона, в то время как тот собирал грязные кружки с остатками заварки и следами засохшей крови. Прошло две недели с тех пор, как они вынуждены были оставить поиски сторонников подрывника, и Шерлок только сейчас начал возвращаться к своему обычному состоянию.

- Что за эксперимент? - спросил Джон. Приближался рассвет, и он устал.

- Не будь таким подозрительным. Больно не будет.

- Это не испачкает ковер? Мне пришлось переставить мебель, чтобы скрыть результаты твоего последнего эксперимента.

- Это маловероятно.

- Хорошо. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

- Встань сюда и читай вот это, - сказал Шерлок, указывая на оптометрическую таблицу на дальней стене. Джон прочитал ее с большим трудом, сначала одним глазом, затем другим, Шерлок по ходу делал заметки. Затем он протестировал рефлексы, вестибулярный аппарат, вкусовое восприятие, заставив Джона пробовать сладкое, горькое, соленое и кислое и оценивать силу вкуса по балльной шкале.

- Для чего это, Шерлок? - спросил Джон, все еще морщась от съеденного лимона.

- Мне нужна база твоих физиологических способностей. Теперь: как ты оценишь свою способность видеть в темноте?

- Почти абсолютный ноль.

Шерлок сделал еще несколько заметок в своем молескине, затем захлопнул его и начал засучивать рукав.

- Я думаю, мы начнем с 50 мл.

- Что ты делаешь? - спросил Джон и, реагируя гораздо быстрее, чем когда того требовал эксперимент, поймал запястье Шерлока на пути к своему рту.

- Шерлок, что ты делаешь?

- Нет никакой необходимости кричать, - сказал Шерлок, пристально и спокойно глядя на Джона. Джон усилил сопротивление, хотя Шерлок, конечно же, все равно мог легко преодолеть его.

- Я тестирую эффект влияния крови вампира на людей. Если ты имеешь что-то против вкуса, я могу ввести ее внутривенно. Или, не знаю, добавить немного меда или чего-то еще.

- Вкуса? - отозвался Джон. - Людям запрещено пить кровь вампира, это незаконно! То есть, действительно незаконно. В суде тебя не похлопают по плечу, сказав: «ай-ай-ай, шалунишка!» Если тебя поймают, это закончится фабрикой для меня и долгими залитыми солнцем каникулами для тебя.

- Если они поймают меня.

- Когда они поймают тебя, - поправил Джон.

- Как им удастся поймать меня?

- Майкрофт узнает.

- Майкрофт может предположить, но он не будет знать наверняка. И даже если он узнает, он не выдаст меня. Он питает отвращение к скандалам.

- Я не собираюсь в этом участвовать, - сказал Джон, отпуская руку Шерлока, тот с недовольством встряхнул ее.

- Я бы мог приказать тебе.

- И как ты собираешься это сделать? Сидеть на моей груди и зажимать нос, пока не сможешь влить свою кровь мне в глотку? - Шерлок с любопытством прищурил глаза и сделал шаг по направлению к нему. - Нет-нет-нет. Нет! Я буду лгать о своих способностях видеть в темноте! Я буду фальсифицировать данные!

Это заставило Шерлока подойти совсем близко.

- Я узнаю, если ты будешь лгать.

- Да, но будешь ли ты знать, о чем именно? Как ты узнаешь, задержу я свою реакцию на секунду или на две?

- Это ради науки, Джон, - лицо Шерлока казалось все таким же упрямым, но Джон понял, что победил.

- Некоторые вещи должны оставаться загадкой.

Шерлок выпрямился, теперь его лицо было напряженным и нечитаемым.

- Нет, на самом деле, не должны.

-----

В «Таймс» была колонка, которую Джон регулярно читал. ФБСЛ организовал серию взрывов на континенте, также возрастал слух об его активности на самом севере Британии. «Сообщайте о любых случаях несанкционированной деятельности людей!» - призывала газета, - «От этого может зависеть Национальная Безопасность!»

В газете имелась сопроводительная карта, на которой были отмечены возможные укрытия членов Сопротивления, а также места пересечения ими границы.

Джон сложил газету и сунул ее под матрас к другим.

V

V

Как всегда перед сном Джон принес Шерлоку поднос с чаем и стаканом теплой крови. Шерлок бездельничал всю ночь, отказываясь одеваться, и раздраженно вздыхал каждый раз, когда Джон появлялся в пределах слышимости. Сейчас он сидел, развалившись на кровати и спихнув одеяло к ногам.

Окна еще были открыты, и небо только начинало окрашиваться в розовый. Джон поставил поднос на прикроватный столик и стал задергивать шторы, сначала плотные, перекрывающие доступ света, а затем декорирующие зеленые.

- Ты перегрел кровь, - сказал Шерлок.

- Пойду, приготовлю тебе другую, - Джон начал убирать все обратно на поднос, но Шерлок поймал его за запястье и нетерпеливо дернул на себя. - Да-да, хорошо, успокойся.

Джон сел на край кровати, но этого было явно недостаточно для Шерлока, который потянул так сильно, что тот соскользнул на шелковую простыню. Сердце Джона быстро забилось, он старался освободиться инстинктивно, но его не отпускали. Он запаниковал и начал отбиваться, но Шерлок, не прилагая никаких усилий, прижал оба его запястья к кровати и зажал бедра между коленями.

В конце концов, Джон выдохся и откинулся на кровать, тяжело дыша.

- Закончил? - спросил Шерлок.

Джон сглотнул и закрыл глаза.

- Да.

- Хорошо, - Шерлок отпустил его и лег рядом. Он подсунул руку под шею Джона, навис над ним, опираясь на локоть, нащупал воротник его рубашки и расстегнул пуговицы до середины груди. Джон схватил Шерлока за рукав: не для того чтобы остановить, просто ища опору.

Шерлок склонился к Джону, его губы коснулись шеи в том месте, где она переходит в плечо. Это не был поцелуй, но по телу Джона пробежала дрожь, и он закрыл глаза. Медленно и осторожно Шерлок стал описывать языком круги на коже и затем укусил. Это был совсем не тот аккуратный укус, когда Шерлок использовал только клыки, чтобы прокусить кожу, а укус во весь рот: впечатляющий след на утро был гарантирован. От боли, сильной и острой, Джон тихо всхлипывал, и Шерлок свободной рукой успокаивающе гладил его вдоль бедра.

Шерлок пил жадно. Джон терялся между желанием оттолкнуть его и прижаться сильнее. Он все еще чувствовал боль, но каким-то образом это перестало быть неприятным, и сейчас было больше похоже на удовольствие. С очередной волной странных ощущений он понял, что возбужден, и в тот же момент на него нахлынул стыд. Как, черт возьми, возможно, что ему это нравится? Что он хочет этого?

Шерлок тихо зарычал и слегка потряс Джона, словно собака, грызущая свою любимую кость.

Джон запустил руку в его волосы, стиснув их на затылке. Шерлок пил больше, чем когда-либо раньше. Комната бы закружилась, если бы Джон попытался сесть. Он чувствовал себя пьяным, словно в тумане, растворившимся в Шерлоке. Джон хотел отдать ему все. Он думал, что желал бы умереть вот так, может, не в этот раз, но однажды. Это лучше, чем от несчастного случая, или от сердечного приступа, или от рака, - уйти вот так.

Джон не хотел, чтобы Шерлок останавливался, но тот оторвался от его шеи и зажал пальцами рану, заставив снова почувствовать болезненное жжение.

Джон открыл глаза. Он не мог смотреть на Шерлока, но и не смотреть на него он также не мог. Зрачки вампира были расширенными настолько, что бледные глаза казались черными.

- Читал сегодня «Таймс»? - спросил Шерлок нарочито обыденным тоном.

Джон моргнул, пытаясь понять смысл вопроса, и, когда его одурманенный мозг, наконец, справился с этой задачей, он процедил сквозь зубы:

- Ты мерзавец. Это все из-за чертовых газет?

- Мне просто любопытно, - Шерлок просканировал его тем самым взглядом, которым он обычно изучал трупы. - Кажется, ты нашел что-то интересное.

- И что? Думаешь, что я часть секретной террористической организации?

- Я бы знал, если бы это было так. Ты не очень хорошо умеешь хранить секреты. Серьезно, Джон, под матрасом?

- Какое твое дело?! - Джон хотел бы вложить в эти слова больше гнева, но у него не очень-то получилось.

Шерлок нагнулся снова и, запустив руку Джону в волосы, чуть приподнял его голову.

- Ты собираешься сбежать?

Джон засмеялся. Это было единственное, что он мог сделать – вопрос был настолько абсурден.

- Да, я собирался убежать и присоединиться к ФБСЛ.

Даже если бы он и хотел, у него не было возможности выбраться за пределы города. Десятки контрольно-пропускных пунктов для людей, путешествующих в одиночку, но дело даже не в этом: сама идея сбежать, просто выйти за дверь, казалась невозможной.

- Читаешь мои мысли? - спросил Джон. Ему казалось, что он чувствует хладнокровное прикосновение Шерлока к своему мозгу. Или, может быть, он, в конце концов, сошел с ума.

Шерлок кивнул.

«Я ненавижу тебя», - думал Джон. «Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя». Но, даже повторяя это как мантру, он чувствовал, как затягивается узел внизу живота - смесь гнева и желания. Тысячи ощущений, не имеющих названия, но ничто из этого не было ненавистью.

- Ты жалкий лжец, Джон, - сказал, наконец, Шерлок, казавшийся удовлетворенным. Он встал, накинул халат и завязал его на пояс, задержавшись в дверном проеме, перед тем как выключить свет и выйти, закрыв дверь.

Комната закружилась, когда Джон попробовал сесть, так что он снова лег, положив руку на поврежденную шею. Джон думал, что так и будет весь день лежать и злиться, но вместо этого он очень глубоко заснул.

-----

Когда он проснулся много часов спустя, во рту было сухо как в пустыне, шея болела, и отчаянно хотелось в туалет. Ему удалось благополучно добраться до ванной, придерживаясь рукой за стены, чтобы не упасть.

Он нашел парацетамол в аптечке и проглотил таблетки прежде, чем запить их водой из-под крана. Выглядел он паршиво. Шея была похожа на плохо нарезанный стейк, покрытая корочкой засохшей крови, которая, к тому же, испачкала его рубашку. Новая волна раздражения прошлась по нему: ему действительно нравилась эта рубашка.

С помощью мокрой марли он промыл рану, и она стала выглядеть немного лучше. Двенадцать отметин – верхние клыки (dens major), нижние клыки (dens minor), резцы. Смочив марлю дезинфицирующим средством, Джон обработал рану, морщась от боли.

Пошатываясь, он прошел на кухню и почувствовал себя гораздо лучше, как только его пальцы обхватили чашку с Эрл Греем. Джон не был голоден, но знал, что должен был, так что сделал тост и заставил себя съесть его.

Тем не менее, он все еще не был в состоянии что-либо делать, поэтому отправился в свою комнату и снова отключился.

-----

Когда он проснулся, Шерлок сидел рядом с его кроватью. Джону показалось, что тот собирается потрясти его или попытаться разбудить еще каким-нибудь неприятным способом, так что он уже был готов сесть и постараться выглядеть совершенно проснувшимся.

Но Шерлок определенно не собирался его будить, он просто сидел на полу в позе, от которой у нормального человека уже давно заболели бы колени, и наблюдал.

- Эй! - хриплым голосом окликнул его Джон. - И давно ты уже тут?

Шерлок пожал плечами: вопрос не был достаточно интересным, чтобы заслуживать ответа.

- Ты в порядке?

- Не совсем, - ответил Джон, хотя на самом деле он чувствовал себя лучше.

- Ты проспал примерно двенадцать часов из последних тринадцати с половиной. Обычно ты спишь шесть или семь.

- Мне нужно восстановиться, - сказал Джон. - Я выздоравливаю не так быстро, как ты.

- Я знаю, - кивнул Шерлок. - Но это даже медленнее, чем я предполагал.

- Я буду в порядке, - Джон сел, и вопреки его ожиданиям все осталось на своих местах. - Дай мне немного времени, Шерлок. Я не так молод, как раньше.

- Ты умираешь, - сказал Шерлок, нахмурившись.

- Нет, вообще-то нет, - часть раздражения растаяла, сменившись весельем, вызванным непривычным беспокойством Шерлока. - Для людей это нормально. Утомительное занятие, быть человеком. Не могу сказать, что рекомендую.

- Ты умираешь, - настаивал Шерлок. - Все время, с каждым вздохом ты ближе к своему концу.

- Ну, если ты хочешь смотреть на это так… Боже, и они еще говорят, что я ненормальный!

- Нет, это - факт, и не имеет значения, как на это смотреть, - сказал Шерлок, заводясь все больше. Он встал и принялся мерить шагами комнату, наступая на низкий ящик в подножии кровати Джона вместо того, чтобы обойти его.

- Дурак! Глупец! Болван! Я волновался о ФБСЛ, - сейчас Шерлок разговаривал сам с собой. - Как будто они могут спрятать тебя где-то, где я не найду. Идиот! Я совершенно упустил главную проблему. Ты умрешь. И что хуже всего, ты совершенно об этом не волнуешься. Ты не станешь ничего предпринимать, чтобы как-то бороться с этим, только не с твоим желанием умереть.

- Шерлок! - тот резко остановился и повернулся лицом к Джону. - Я не хочу умирать.

- Хм… - Шерлок скривил губы. - Это не совсем так, уже не совсем.

Джон свесил ноги с края кровати, пол был очень холодным. Он поискал свои тапочки, которые должны были быть где-то здесь.

- Ты оставил их в ванной вчера, - нетерпеливо сказал Шерлок.

- О. Не могли бы мы поговорить обо всех этих вопросах смерти позже? Мне нужен душ. От меня уже пахнет.

- Ты всегда пахнешь. Впрочем, сейчас ты действительно пахнешь сильнее, чем обычно.

- Верно подмечено, - сказал Джон, криво усмехнувшись.

- Я не жалуюсь. Мне нравится твой запах.

Джон резко встал. Головокружение совершенно прошло, хотя он все еще чувствовал небольшую слабость. Ему удалось дойти до ванной комнаты без инцидентов, хотя Шерлок следовал за ним так близко, что Джон едва не спотыкался. Он открыл кран горячей воды, как раз в тот момент, когда Шерлок зашел следом.

- Полагаю, ты не уйдешь, даже если я тебя попрошу?

- Нет, - Шерлок сел на корточки на крышку унитаза и сложил вместе пальцы. - Мне нужно поговорить.

- А мне нужно слушать? - на Джоне все еще была его испачканная кровью рубашка. Он расстегнул ее и сбросил на пол. Комната наполнялась приятным паром, и его кожа зудела от нетерпения. Джон немного помедлил перед тем, как расстегнуть молнию на брюках, но, кажется, было уже несколько поздно смущаться, к тому же Шерлок на него не смотрел, так что брюки он сбросил вслед за рубашкой.

Душ был прекрасен, абсолютное блаженство. Огорчало только то, что не намочить повязку у Джона не получилось. Он помыл голову и намылился одной рукой: вторая все еще плохо работала, из-за плеча.

Несмотря на свое раннее заявление, Шерлок молчал, но Джон знал, что тот не ушел. Он смыл мыло и еще некоторое время просто стоял под струями воды, давление которых на кожу было очень приятным. В конце концов, вода стала прохладной, и он ее выключил.

Джон нащупал полотенце, обернул его вокруг талии и шагнул из душа. Шерлок не сдвинулся с места, только его волосы еще сильнее завились от влажности.

Джон встал перед зеркалом, пытаясь отклеить мокрую повязку. Ему следовало бы захватить чистый бинт с собой, почему он не подумал об этом раньше? Он собрался выйти и поискать его во второй ванной комнате, но Шерлок уже стоял в дверях, не давая пройти.

- Перестань валять дурака, - сказал Джон.

- Слюна лучше, - Шерлок подошел к Джону довольно близко, но не касался его. - По результатам последних исследований, группа, которая подвергалась воздействию слюны, выздоравливала на 60 процентов быстрее, чем контрольная группа.

- Я знаю, я читал исследования. Вообще-то, я доктор, если ты помнишь.

- Ты позволишь? - Шерлок кивком указал на укус.

- Теперь ты спрашиваешь разрешения?

Шерлок поджал губы, некоторое время раздумывая.

- Я не хочу, чтобы ты умер.

- Думаю, мне стоит сказать спасибо.

- Я не хочу, чтобы ты хотел умереть, - уточнил Шерлок, но это было все еще не то, что он действительно хотел сказать, Джон мог понять это по складке между бровями. - Я не хочу быть тем, кто заставлял бы тебя думать о смерти как о желанном финале. Если ты…

- Мне кажется, я понял, о чем ты, - кивнул Джон, и Шерлок заметно успокоился. - Ну, давай, я не возражаю.

Волосы Шерлока щекотали мокрую щеку Джона, когда тот наклонил к нему голову. Шерлок аккуратно прикоснулся языком к ране, его слюна была гуще, чем человеческая. Он тщательно, но быстро обработал рану и, спустя мгновение, уже отступил назад. Укус совершенно перестал болеть. Джон боролся с желанием прикоснуться пальцами к шее, чтобы убедиться, что рана не исчезла.

- Ммм… намного лучше, - сказал он, и Шерлок отошел в сторону, так что Джон теперь мог открыть дверь.

- Я не хочу, чтобы ты умер, Джон, - повторил Шерлок.

- Я тоже не хочу, чтобы я умер, - немного помедлив, Джон улыбнулся, слабо, но искренне, и направился на поиски одежды, размышляя, безопасно ли выкидывать коллекцию плесени из-под кухонной раковины.

tbc... =)

@темы: Sherlock, translation, fanfiction

---

ПРОСТО ВЫПОЛНИ УСЛОВИЕ (2011)

Название: Просто выполни условие
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Персонажи: Шерлок, Джон, Мориарти
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечание:
- на Sherlock BBC Fest. Kink 01.20

***

***

«Приходи, останься со мной, займи его место, и я отпущу его».

Джон не смотрит на него. Глаза сфокусированы на одной точке, возможно, уже достаточно долго, нет, расфокусированы. Джон не реагирует на его голос, на оклик, на повторный оклик. Он игнорирует его, нет, не слышит. Джон совершенно неподвижен. Но вздрагивает – когда на его голое плечо ложится рука Мориарти.

И Шерлок, кажется, вздрагивает тоже.

- Что ты вколол ему?

- Ох, и тебе привет, красавчик! Я очень рад, что ты решил заглянуть на нашу вечеринку. Ах, да. Я ничего ему, как ты выразился, не вкалывал.

Мориарти сидит в кресле, расслаблен, нет, хочет таким казаться. Помещение не слишком большое, пустое, темное, но обозреваемое, нет, скрытые места все же есть. Есть вероятность, что они здесь одни, возможно – нет.

- Не напрягай так свою драгоценную голову по пустякам, здесь никого нет, кроме нас троих. Доступ только для ВИП персон, так что можешь собой гордиться.

- Польщен. Отпусти его.

- Оу, ты уверен, что я его держу? Ах, ну конечно, ты вряд ли подумал о том, чего хочет сам Джонни. Может, стоит спросить его?

Мориарти наклоняется к уху Джона, спрашивает, нет, дает указания. Джон встает перед Мориарти на колени, опускает голову, нет. Нет. Это Мориарти заставил его.

- Что ты сказал ему?!

- Что он может уходить. Или остаться, если хочет.

Голова Джона ритмично двигается, пальцы Мориарти перебирают волосы на его затылке. Однообразные движения и звуки создают иллюзию зацикленного времени, просто это длится слишком долго. Джон, наконец, отворачивается, морщится, закашливаясь.

И Шерлок морщится, от отвращения, кажется.

- Прекрати это.

- Ты так и не понял, Шерлок. Я не заставляю его, смотри внимательней. Э-эй, ты свободен, Джонни! Твой друг хочет, чтобы ты ушел. А чего хочешь ты, а, Джонни-бой?

Джон сидит у Мориарти на коленях. Он стонет. Стонет от грубых ласк и от легких касаний. От одного голоса Мориарти. Стонет и выгибается, его глаза закрыты.

И Шерлок закрывает глаза, пусть только на мгновение.

***

Джим такой изменчивый, но он умеет держать слово. И он вообще-то всегда играет честно. «Если ты не уйдешь с моего пути, я выжгу твое сердце», - пообещал он однажды. Что ж, он ведь предупреждал.

-----

Ах! Я мог бы стать прекрасным художником!

Думает Джим, увлеченно рисуя изогнутые линии скальпелем. Черное, белое и красное, идеальное сочетание, очень эмоциональное, очень понятное, главное правильно поставить свет и настроить камеру. Но Джиму не хватает игры красок. Поэтому он с радостью добавляет бордовые и фиолетовые, синие и зеленые, разноцветные пятна неповторимой формы. Все это так завораживает! Джон станет его лучшей картиной, которая, Джим уверен, произведет на Шерлока сильное впечатление.

Ах! Я мог бы стать великим музыкантом!

Вздыхает Джим, наслаждаясь волшебными звуками. Такой широкий диапазон, такие надрывные, такие искренние эмоции. Вот - громкие вскрики, а теперь - сдавленные стоны, тихое шипение, и почти сразу - низкое рычание, и его любимые: тонкий скрип зубов и почти неслышное хныканье. Джон, пожалуй, его лучший инструмент, Джиму очень интересно мнение Шерлока, как музыканта, конечно же.

Ах! Я мог бы стать искусным скульптором!

Смеется Джим, завязывая голубую ленточку в аккуратный бантик на бледном мизинце, прежде чем положить его в небольшую подарочную коробку. Конечно же, это не мизинец Джона, но Джон такой благодатный материал, Джим уже не раз демонстрировал это Шерлоку.

-----

Джим такой изменчивый, но он умеет играть по правилам. Главное его правило – он задает условия. «Просто выполни условие, и я исполню твое желание», - очень часто повторяет он и никогда не обманывает. Джим, конечно же, умеет исполнять желания, но еще лучше он умеет задавать правильные условия.

***

Джон злится. Так сильно, что от гнева дрожит. Но все, что он сейчас может, это продолжать двигаться и стонать как можно громче, чтобы заглушить все остальные звуки.

- Джон! Ты больше не должен!

Джон отвечает задавленным рыком, роняя голову на плечо Мориарти. Мориарти гладит его по спине, и Джона трясет, все еще от гнева.

- Ты мне нравишься, Джонни, детка. Мне, правда, жаль с тобой расставаться. Но ты же понимаешь, я всегда выбираю лучшее!

Мориарти толкает его на пол. Джон совсем не уверен, кому тот подыгрывает сейчас. Шансов на победу все меньше, но он будет пытаться. На плечи опускается пальто Шерлока, и Джон снова чувствует дрожь.

- Уходи, Джон.

Почему он должен уходить?! Джон злится, и теперь он хочет показать свою злость Шерлоку, для этого достаточно посмотреть тому в глаза. Нет, недостаточно, поэтому Джон заносит руку и бьет Шерлока по лицу, пока тот не падает на колени, и после этого Джон снова бьет его, снова по лицу, на этот раз ногой.

- Джонни-Джонни... Посмотри, ты совсем испортил мою новую игрушку. Ревнивый малыш Джонни.

Джон с самого начала понял игру Мориарти. Уничтожить Шерлока, при помощи Джона. Он верил в то, что Шерлок не проиграет. И сейчас он так сильно злился на него.

- Джон...

Шерлок почти поверил. И Джон уже был уверен, что выиграл эту игру за него, пока не увидел опровержение во взгляде. Что по-настоящему уничтожит Шерлока: смерть или предательство? Джон понял игру Мориарти только сейчас. В этот же момент, Шерлок догадался.

«Заставь его поверить, что ты не хочешь уходить, и я отпущу его».

@темы: Sherlock, fanfiction

---

ТВОЙ ДРАКОН (2011)

Для  Noel*

Название: Твой Дракон
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Обложка: Сбежавшая из террариума
Иллюстрации: Bow Tie
Персонажи: Джон/Шерлок
Рейтинг: PG
Жанр: AU, ангст
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат, немного П.Дикинсон
Примечание:
- Шерлок!Дракон
- на Sherlock BBC Fest. Kink 10.06

***

Часть 1

- Ты плачешь, Джон.
- Извини…
- Я не люблю, когда ты плачешь, но, должно быть, у тебя есть причина.
- Мама не пускает меня к тебе... Она сказала, что я уже взрослый… что мне нужно дружить с другими мальчиками и девочками… сказала, что плохо, когда нет друзей...
- У тебя нет друзей? Это меня очень удивляет.
- Есть! Ты мой друг. Единственный друг, мне не нужны другие.
- Мне лестно это слышать, Джон, очень. Но разве тебе не интересно было бы играть с другими детьми? Узнавать что-то новое.
- Зачем? Ты самый умный, ты все знаешь. И ты умеешь летать!
- Весомый аргумент.

Дракон улыбается и закрывает глаза, когда маленькие руки обнимают его широкую морду. Пальцы аккуратно гладят ребристую кожу, которая совсем чуть-чуть вибрирует под ладонями - это в горле рокочет тихий драконий смех.

- Мама говорит, ты ненастоящий… - шепчет мальчик, прижимаясь к дракону щекой.
- Ооо! Как приземленно.
- Но это неправда! Ведь ты настоящий. Настоящий же?
- Что за глупости. Конечно, я настоящий.

Они лежат на зеленом холме. Маленький мальчик с пушистыми волосами цвета сухой травы и старый белый дракон.

- Джон.
- Чего?
- Что.
- Что?
- Ты должен послушать свою маму. Тебе нужны друзья, Джон. Я не хочу, чтобы ты был один.
- Я не один. У меня ты есть.
- Я должен уйти.
- Куда? Надолго? Зачем тебе уходить, это же твой дом.
- Это сложно объяснить.
- Ты… ты умираешь?
- Почему ты так думаешь?
- Мама так говорит. Она говорит, что папа ушел. А он умер, я знаю. А она говорит…
- Я не умираю.
- Нет?
- Нет. Но мне нужно уйти.
- Когда?
- Прямо сейчас.
- Почему? Нет! Не уходи, пожалуйста!
- Хорошо, Джон. Ты взрослый, ты должен понять. Хотя бы постарайся. Мне нужно уйти сейчас, потому что потом будет поздно. Я должен уйти до того, как ты меня забудешь.
- Я тебя не….
- Джон. Я ведь умный и все знаю. Ты сам это сказал. Разве это не причина мне верить? Ты, конечно, имеешь право не отпускать меня…
- А я могу?
- Конечно, можешь. Я – твой дракон, Джон. Я могу остаться здесь до тех пор, пока ты не забудешь меня.
- А что будет потом?
- Потом я исчезну.
- Совсем-совсем?
- Верно.
- Значит… если я отпущу тебя сейчас, мы еще увидимся. Да?
- Молодец, Джон. Я в тебе не сомневался. Может быть, совсем чуть-чуть.
- Значит, мы еще увидимся?
- Конечно.
- Обещаешь?
- Больше того. Я это знаю.
- Ты обещаешь мне?
- Ты смешной. Разве обещания важнее точных знаний?
- Пообещай.
- Хорошо, Джон, хорошо. Я обещаю.

Мальчик улыбается. Дракон смотрит на него очень внимательно. Большие голубые глаза радостно блестят, а еще они все еще блестят от слез.

- Ты доволен, да?
- Да.
- Мне кажется, будет честным, если ты тоже мне пообещаешь одну вещь.
- Конечно. Все, что угодно!
- Не плачь по мне, Джон.

--------------------------------

Джон сидел на вершине утеса, третьего по высоте из тех, что возвышались над Дымчатым океаном в трех днях ходьбы. Или это было море, Джон не мог сказать точно. Он никогда не плавал дальше, чем на пару сотен метров от берега, чтобы порыбачить, а на имеющихся картах границ у этого чего-то похожего и на море и на океан не было.

Здешние карты, по мнению Джона, очень сильно нуждались в том, чтобы ими заинтересовались и привели в надлежащий вид. К сожалению, мало кто разделял его мнение. Возможно, дело в том, что Джону редко кто-то встречался, тем более кто-то хоть как-то интересующийся картами.

«Дымчатым» океан был назван действительно из-за дыма, а не из-за серых камней вдоль береговой линии или темного тумана, который собирался над водой осенью и в сезоны дождей.

Джон вытер лицо рукавом – дождь лил уже почти два часа. Ни палатки, ни плаща, ни даже теплой одежды, а над головой только небо и тучи. Но какая разница, он шел сюда всю ночь, и дождь – это точно не то, что прогонит его теперь. Джон поднял голову и увидел драконов.

Над скалистым уступом кружили вороны. Джон заметил их, когда онемевшие ноги и замерзшие руки заставили его подняться чтобы хоть немного пройтись.

Может, все дело в человеческом любопытстве, а, может, в простом отсутствии каких-либо дел, в любом случае, Джон спустился вниз. Он сильно порезал ладонь о выступающий камень, но это был выбор. Между последним в его жизни полетом - вниз головой на маленькие, но чрезвычайно острые береговые скалы и, пусть достаточно глубокой, но все же всего лишь раной. Джон в своем выборе усомниться просто не успел.

Птицы, которые привлекли его внимание, действительно были воронами, правда, все же отличающимися от тех ворон, которых знал Джон. Эти были в несколько раз крупнее. Возможно, поэтому звуки, которые они издавали, были громче, и, возможно, от этого казались устрашающими.

Джону не было страшно, ему было грустно. Стало сразу, как только он увидел, что же привлекло внимание ворон. Большой белый дракон с потрепанными крыльями лежал рядом с неглубокой пещерой. Он не спал, он был мертв, а вороны кружили над ним, садились на неподвижную спину и гулко каркали.

Мертвый дракон – это всегда очень печально. Но не это расстроило Джона так сильно, что он замер в стороне с опущенными руками и поникшей головой. Яйцо. Светло-серое, с бледно-черными рваными полосами. Всего одно яйцо, лежащее в пещере. «Естественный отбор», - как-то отстранено подумалось Джону. Дождь все еще лил, собирался в крупные капли на серебристых от редкой седины волосах, бил по щекам и стекал по лицу, помогая оплакивать умершего дракона и дракона, который даже не начнет жить.

Естественный отбор – очень сильное правило, один из главных законов Жизни. По иронии, это именно то правило, которое Человек одним из первых исключил из своего обихода.

Дракон вылупился через две недели. Целых две недели Джон почти не спал ночами и почти не выходил из своей хижины. Эти две недели – были самыми волнительными, но далеко не самыми тяжелыми из тех, что Джону представилось провести рядом с подрастающим драконом. Но ни тогда, ни потом, Джон не пожалел о своем выборе, сделанном на берегу Дымчатого океана под эхо каркающих ворон.

Имя пришло само. Из другой жизни, той, которую Джон забыл. Забыл не потому что захотел, это выбором не было. Просто, в той жизни случилось то ужасное, с чем люди не справляются. Джон не справился, но наверняка старался. Пожалуй, он боролся даже дольше, чем был способен. Просто Смерть – вот та самая вещь, с которой не справляются. И в некоторых, к счастью, редких случаях, Смерть, которая убивает, даже не является на самом деле собственной. Именно такая Смерть встретилась Джону, оставив после себя только имя.

- Шерлок! Шерлок перестань!

Дракон кусался. Джон часто смеялся, называя Шерлока "Драконом, рожденным для того, чтобы кусать его – Джона – за пальцы". Все потому, что Шерлок, вылупившись уже с рядом маленьких острых зубов, еще до того, как стряхнул остатки скорлупы – укусил Джона за безымянный палец левой руки. Может быть, ему просто нравился вкус Джона.

Дракон не мог спать один. После того случая особенно, когда Джон проснулся глубокой ночью, разбуженный отчаянным испуганным криком. Позже Джон затруднялся решить, на что этот крик был похож больше: на вопль крупной птицы или на плач младенца. Но тогда ночью Джон вспомнил, как плакали кролики. Он – маленький мальчик, стоит в кольце материнских рук, рядом плачет его сестра, а в десяти метрах от них горят клетки. В той далекой жизни его дед держал кроликов. До пожара. Шерлок бил крыльями и извивался как змея, которую бросили в костер. Они горели: лоскутное одеяло, старая соломенная подушка и две пожелтевшие простыни, - все то, что еще совсем недавно было лежаком, постелью Шерлока. А Шерлок, ничего не понимающий, запутавшийся в этих уже совсем ненужных тряпках, бился в огне и агонии, и плакал.

Дракон не мог спать один, и это создавало ряд проблем. Все дело было в горячем дыхании. От него загоралась ткань. Джон предпочел спокойный сон, свой и Шерлока, на жестком полу, удобному, но беспокойному сну для него и очередным страшным пыткам для Дракона. И это был совсем несложный выбор.

Шерлок долго не мог летать. Джон, так любивший наблюдать за летящими драконами, понял тогда, что совсем ничего не знает о драконьих полетах. А когда Шерлок, наконец, смог подняться в воздух, Джон очень ругал себя за то, что запрещал Шерлоку грызть камни. Одних крыльев было недостаточно. Но известняк, который так любил Шерлок, соединяясь с желудочным соком, давал водород, поднимающий дракона в воздух.

- Огонь, Шерлок! Огонь! Выпусти огонь!

Кричал с земли Джон. Сердце в его груди стучало очень больно, от долгой пробежки и сильного страха. Дракон почти скрылся в облаках, а Джон каким-то образом все еще мог разглядеть испуганные светло-голубые глаза, смотрящие на него с таким знакомым отчаянием. Шерлок был особенным драконом. Особенным для Джона, и еще потому, что боялся огня.

- Огонь! Шерлок! Огонь! Не бойся! Я обещаю, Шерлок, все будет хорошо! Выпусти огонь!

Шерлок тогда сильно повредил себе крыло, сломав одну из осевых костей. Он выпустил весь огонь. Очень сильно и очень быстро. Водород внутри закончился, а земля была еще так далеко. Шерлок просто замер в воздухе и рухнул на землю в нескольких десятках метров от Джона.

Позже, очень нескоро, Шерлок снова полетел. И лишь тогда Джон, оставшийся стоять на краю утеса и молча смотрящий улетающему дракону вслед, наконец, простил себя.

Часть 2

Джон падал так долго, что это стало похоже на полет. Он давно не смотрел вниз, уже видел, что внизу ничего нет, и вверху тоже ничего. Пустота следовала за Джоном, или Джон сам упрямо догонял ее, пока что-то сильное не схватило его за плечи и не рвануло вверх, подбрасывая в воздухе.

Почувствовать землю под ногами, руками и лицом, было удивительно и страшно. Джон лежал и не шевелился, только громко дышал, чувствуя, как кружится голова и дрожат руки.

- Зачем ты прыгнул с утеса?

Голос – низкий и глубокий, - показался Джону таким же ненастоящим, как маленькие камни под ладонями. И все же камни оставили на коже заметные следы, а от голоса по ней поползли очень настоящие мурашки. Но то, что Джон увидел, подняв голову, просто не могло быть настоящим.

- Зачем ты прыгнул?

У Дракона были холодные голубые глаза, Джон зацепился за них взглядом, чтобы удержаться в сознании. Глаза – это то, что может быть настоящим, это совсем не редкость, глаза есть у каждого, кто может видеть, и иногда даже у тех, кто не может. В глазах нет ничего странного.

- Зачем ты прыгнул, Джон?
- Откуда?.. Моё имя.

Человеку очень сложно поверить в странные, невероятные вещи. И все же проще поверить в те, которые наименее невероятны. То, что дракон знал его имя – было очень странным. То, что его имя знал дракон – невероятным.

- Ты не узнаешь меня.
- Нет. Конечно, нет! Как я могу тебя узнать, ты же… дракон!

Дракон молчал, стоял совсем рядом и очень внимательно рассматривал Джона. Сначала он смотрел сверху вниз, но потом наклонился, так, что Джон почувствовал, какое у дракона было горячее дыхание.

- О… ну конечно. Неожиданно и весьма, весьма интересно.

Глаза у дракона были умными, и холодным был только их цвет. На самом деле на Джона смотрели очень теплым, как дыхание, взглядом.

- Шерлок. Мое имя. Твое я знаю.
- Откуда?
- И ты не прыгал с утеса.
- Нет. Но откуда?
- Это несложно, попробуй догадаться сам.
- Откуда?!

Джону показалось, что дракон торжествующе улыбнулся, перед тем как заговорил, быстро, но спокойно, вводя Джона в состояние так похожее на транс.

- В тебе нет желания умереть, ты не прыгал сам, тебя толкнули, но в радиусе десяти километров кроме нас - никого. Далее, твоя одежда. Ее нет. Да, ты этого даже не заметил. Ты смотришь только на мои глаза, потому что боишься посмотреть на меня целиком, мой вид либо пугает тебя, либо ты не привык видеть таких, как я. В тебе нет страха, но ты растерян. Вывод предельно простой – ты не из этого мира. Ты, судя по всему, не знаешь - кто ты, не знаешь - откуда ты и как оказался здесь. И своего имени ты не знаешь тоже. Джоном тебя назвал я. Это первое имя, которое ты услышал. Не просто услышал, услышал в виде обращения. Это внушение и самовнушение. Все просто.

Так Джон познакомился с Шерлоком – белым драконом, живущим в человеческой хижине на окраине широкой долины у высокого зеленого холма. Джон точно не знал, почему Шерлок его спас в тот памятный день и почему позволил жить вместе с ним. Но у него было целых два возможных ответа: его изучали; от него чего-то ждали, и одно, конечно же, не исключало другое. Дракон следил за ним, днем Джон чувствовал постоянный пристальный взгляд, а ночью слышал скрежет когтей по полу.

- Почему ты не спишь?
- Потому что не сплю.
- Это не ответ.
- Это он и есть. Я действительно не сплю, Джон.
- Совсем?
- Почти.

Настоящий ответ Джон увидел сам. Спящий Шерлок был ужасен. То, как он скрипел зубами, царапал когтями пол, как дрожали его крылья и раздувались ноздри – все это было ужасно. Дракону снился кошмар, и Джон собирался разбудить его, но сон оказался слишком крепким. И все же когда Джон позвал Шерлока по имени и положил руку на вздрагивающую драконью голову, кошмар отступил. Джону даже показалось, что дракон тогда совсем незаметно улыбнулся.

Кожа Шерлока, как и его глаза, только казалась холодной. Она была сухая и очень теплая. Джон касался ее всегда, когда Шерлок спал, и иногда кожа становилась такой горячей, что обжигала руки. Он хорошо знал, что у основания шеи она более грубая, а под крыльями совсем тонкая и гладкая. Когда Шерлок распахивал крылья, Джон не мог заставить себя не смотреть, потому что его крылья, пусть и заметно несимметричные, были удивительными, и потому что Шерлок очень редко раскрывал их.

- Ты не летаешь из-за крыла? Оно болит?
- Нет. Летать скучно.
- Летать скучно?! Ты это серьезно?
- Абсолютно. Земля где-то далеко внизу, а вокруг сплошные облака, скука.
- Хотел бы я так скучать.

Джон снова падал. В лицо бил сильный ветер, и холодные скучные облака неслись прямо на него. Джон раскинул руки, широко раскрыл слезящиеся глаза, а между лопаток чувствовал крепкую теплую спину Шерлока. Джон падал в небо.

- Это… потрясающе.
- Полет?
- Твой полет.

Летящие драконы завораживали Джона. Шерлок показал ему место на берегу океана или, может быть, моря. Один из утесов, не самый высокий, но обзор именно с него Шерлок назвал «наиболее выгодным», Джон назвал его «потрясающим».

Драконы. Благородные изумрудные, некрупные с длинными гибкими хвостами цвета свежей травы, темно-бордовые с мощными крыльями, серые как пепел с серебристыми острыми шипами вдоль позвоночника, и черные, как ночь, с витыми рогами. Бесконечное множество, небольшие группы, и огромные стаи, закрывающие солнце дважды в год.

- Куда они летят?
- Туда, где тепло.
- Почему ты не летишь с ними?
- Мне это не интересно.

Шерлок отказывался улетать, Джону иногда казалось, что дракон не улетает из-за него. Каждую зиму Шерлок сильно болел, каждую зиму Джон его лечил. А потом заболел Джон.

- Ты слышал о том, что сердце Дракона дарует бессмертие?
- Нет. И что, это правда?
- Нет. Лишь отчасти. Сердце дракона может отогнать Смерть.
- Вы поэтому так долго живете?
- Ты умираешь, Джон.
- Умираю? С чего ты взял? То есть, конечно, умираю. Все мы умираем. Жизнь – дорога к смерти, так ведь говорят. По мне, звучит слишком пессимистично, пусть даже так и есть.
- Нет, Джон. Ты умираешь. Умрешь совсем скоро.
- Ты видишь будущее? И от чего я умру? От простуды?
- От Смерти, Джон. Мы все умираем от Смерти.
- Снова говоришь загадками.
- Тебя беспокоят странные вещи. Я говорю тебе о смерти, о твоей смерти, но ты удивляешься не тому, что я говорю, а тому, как я говорю.
- Хорошо, допустим, я вот-вот умру. И что прикажешь делать?
- Ты можешь забрать мое сердце.
- Что, вырезать его у тебя из груди и съесть?
- Да. Это может помочь.
- Нет. Я не стану забирать твое сердце.
- Нет?
- Конечно, нет, Шерлок! Я кто, по-твоему, варвар? Я скорее умру с радостью, чем стану убивать тебя.

Дракон стоял рядом с кроватью Джона и, возможно, впервые смотрел не на него. Тогда Джон протянул руку и впервые погладил дракона, не спящего дракона. Глаза Джона закрылись против его воли, он не мог, но так хотел смотреть на Шерлока в свои последние минуты. Он умирал, теперь это стало для него таким же очевидным как существование драконов. Шерлок сказал так, а Шерлок никогда не ошибался, Джон и сам чувствовал, что Смерть совсем рядом. Он начал замерзать, ощутил тяжесть в груди и почувствовал дыхание, теплое, удивительно, ведь дыхание Смерти всегда называют холодным.

- Что ты делаешь?
- Я не могу этого допустить, Джон. Ты не умрешь. Не сейчас.
- Слезь с меня! Шерлок, я не знаю, что именно ты собираешься делать, но, прошу тебя, перестань!
- Не сопротивляйся, Джон. Возьми. Если ты не заберешь его, мне оно не будет нужно тоже.
- Что? Твою жизнь?!
- Только сердце. Джон, я прошу тебя.

Джон замер под сильными лапами и тяжелым телом. Шерлок прижимался к нему так сильно, что Джону было трудно вдохнуть, и совсем не из-за тяжести, из-за обжигающего тепла, которое передавалось от кожи к коже. Драконий хвост обвился вокруг правой ноги от бедра до самой щиколотки, и даже он был горячим. Джону казалось, что Шерлок разгорается изнутри, и его пугало то, что это могло быть правдой.

Шерлок мелко дрожал от сильного напряжение, и когда Джон обнял его за шею, намереваясь успокоить, тело дракона свело судорогой, а из горла вырвался тихий задавленный рев. И тогда Джон обнял его еще крепче, зажмурил глаза и уже не видел, только чувствовал, как забились большие прекрасно неодинаковые крылья, как огонь больно обжог шею и щеки, и как острые зубы вонзились в левое плечо.

--------------------------------

В момент, когда Джон открыл глаза, на жесткой кровати военного госпиталя, он помнил лишь поглотивший его огонь и острую боль в плече. Чуть позже он вспомнил вспышку мощного взрыва и догнавшую его пулю.

Часть 3

- Джон, милый, просыпайся.
--------------------------------
- С возвращением, доктор Уотсон.
--------------------------------
- Джон. Джон! Проснись, Джон!

Джон не может проснуться, он не хочет, и еще его ресницы как будто намертво склеились. Через плотный туман он видит прозрачно-голубые глаза и страх в этих глазах, и Джон кричит отчаянное: "Не бойся! У тебя же получилось! Ты летишь,.."

- Шерлок…
- Пришел в себя, хорошо. У тебя истощение. Джон, сколько дней ты не ел? Тебе нужна глюкоза. Миссис Хадсон!

Джон смотрит на Шерлока, старательно смаргивает тяжелый сон и щурится, лицо перед его глазами расплывается, но упрямо не исчезает.

- Шерлок?
- Да, Джон. Я рад, что ты меня узнаешь. Черт возьми, миссис Хадсон!

Шерлок обхватывает Джона за плечи, поднимает с пола, усаживает на диван, а у Джона в голове привычный серый туман и серое небо над серым океаном. Ему очень тяжело думать сейчас и очень тяжело смотреть, поэтому он закрывает глаза и почти сразу чувствует легкий удар по щеке.

Он не может спать, ему не позволяют, и Джон сам знает, что должен заставлять себя держать глаза открытыми, зацепиться за что-то взглядом, неважно за что именно. Он смотрит на Шерлока. У того бледная кожа, как у призрака или приведения. Но она всегда такая, почти белая и, должно быть, холодная. Джон проводит пальцами по щеке, которая должна быть холодной, и замирает - теплая. Кожа Шерлока неуловимо-знакомо теплая. "Почти горячая..." - думает Джон и начинает заваливаться на бок. Он уже готов упасть, но теплые руки мягко подхватывают его и резко возвращают в вертикальное положение.

- Ты не призрак. Ты вернулся.
- Конечно, Джон. Это и мой дом тоже.

Джону должно быть просто показалось, что Шерлок растерянно потупил взгляд перед тем как исчезнуть - не дождался миссис Хадсон, занялся приготовлением чая сам. Джон не может спокойно сидеть, Джон так засыпает, поэтому он встает, осторожно подходит к Шерлоку и кладет руку тому на спину. Рубашка очень тонкая, Джон чувствует, что под тканью над левой лопаткой прячется тонкий шрам. Шерлок выпрямляется и замирает, когда Джон проводит по шраму пальцем, только уже через секунду поворачивает спокойное лицо и вопросительно смотрит.

- Я все это время думал, что ты был мертв, Шерлок.
- Я бы умер и по-настоящему, Джон. С радостью, если бы понадобилось.
- Я… рад, что не понадобилось.

Джон опускает руку и смотрит в сторону, на самом деле он хочет смотреть на Шерлока, но это вдруг совсем непросто. И когда Джон находит силы поднять глаза, Шерлок неуверенно обнимает его и несильно прижимает к себе. Джону остается только безвольно уронить голову на подставленное плечо.

- Ты жив, Шерлок... Боже, ты действительно жив…

И Шерлок говорит. Он обнимает Джона немного крепче и говорит, даже быстрее, чем обычно.

- Прости… Прости, Джон, я должен был так поступить. Только так я мог защитить тебя. Я непростительно сглупил, сделал свое слабое место настолько очевидным, нельзя было допустить того, чтобы по нему так же легко нанесли последний удар. Ведь я так долго искал тебя, Джон…
- Искал? Подожди, о чем это ты?

Лицо Шерлока очень быстро меняется. Но Джон этого не видит, он только слышит, как меняется его голос. Теперь он звучит, кажется, привычнее, но почему-то Джон слышит в нем хорошо спрятанное болезненное разочарование.

- Мне повезло. Найти такого друга, как ты – это удача. Для тебя же не будет открытием тот факт, что ты мой единственный друг. Было бы слишком расточительным с моей стороны, позволить убить тебя.

Джон хлопает Шерлока по спине, поднимает голову и просто улыбается, широко и открыто. Такой ответ Шерлоку понять проще. Ему гораздо легче видеть, чем слышать, а некоторые вещи особенно.

Джон выпивает чай, три большие чашки, с большим количеством сахара. На языке сладко и терпко, а в голове все так же вязко и мутно, поэтому Шерлок настаивает на том, чтобы Джон лег спать. И Джон соглашается, потому что те несколько дней, которые он провел лежа на полу без сознания, совсем не были здоровым сном.

- Больше не бросай меня, Шерлок, - серьезно и спокойно говорит Джон, остановившись перед лестницей.
- Больше не стану, - коротко отвечает Шерлок и, когда Джон уже закрывает за собой дверь, тихо добавляет, - Обещаю.

Джону снятся горящие кролики, и он очень рад проснуться. Ему нужно спуститься, от этой физической потребности у него сводит мышцы ног. Сейчас он должен быть не здесь, а внизу, потому что Шерлоку снится кошмар.

Шерлок спит. Сидит на диване с открытым на коленях нетбуком и закрытыми глазами. Джону почти страшно видеть это, или это не страх, а очень сильная боль у него в груди. У Шерлока сжаты кулаки и до скрипа стиснуты зубы, он резко вдыхает и со свистом выдыхает кажущийся раскаленным воздух.

- Шерлок.

Джон наклоняется и вытирает капли пота с горячих висков. Шерлок распахивает глаза, светло-голубые, испуганные, и Джон хочет заплакать, как когда-то очень давно, когда он был совсем ребенком.

Он убирает нетбук на стол и садится рядом, кладет на колени подушку, и смотрит на Шерлока. Джон молчит, зачем что-то говорить, ведь все понятно. Шерлок не может скрыть растерянности и надежды во взгляде, на что Джон только улыбается, снова молча и очень уверенно в чем-то. Тогда Шерлок поджимает губы и опускает голову Джону на колени, почти сразу все его тело расслабляется, а когда пальцы Джона начинают аккуратно гладить его по волосам, Шерлок не может и не пытается сдержать улыбку.

- Я боюсь поверить в то, что ты действительно настоящий, Шерлок. В то, что ты сдержал слово и не умер тогда... В то, что ты живой.
- Конечно, я живой, Джон. Я жив, пока мое сердце в безопасности.
- Значит… охранял свое сердце?
- Нет, Джон. Не сердце. Сердце я уже очень давно отдал тебе.

--------------------------------

Первый раз Джон и Шерлок встретились, когда были совсем еще детьми. И пусть между двумя, да-да. двумя этими событиями прошло неодинаково много времени. Пусть их время текло в противоположных направлениях. На самом деле они просто очень долго шли друг к другу навстречу, крепко держась за руки.

@темы: art, Sherlock, fanfiction

---

КТО ТЫ, ДЖОН? (2011)

Для  il diciannove

Название: Кто ты, Джон?
Автор: Bow Tie
Бета: Citrum Nobile
Персонажи: Джон/Шерлок, Майстрад (для тех, кому хотелось бы)
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Саммари: С каждым разом все сильнее
Примечание:
- на Sherlock BBC Fest. Non-kink 09.18

***

1

- Джон.
Первое слово, которое произносит невысокий мужчина с проседью в светлых волосах. В его позе напряжение, под глазами тени, на лбу обострившиеся морщины, в глазах усталость и почти скрытое беспокойство.
- Мое имя. Джон, - его улыбка спокойная и уверенная. Шерлок впервые видит такую спокойную и уверенную улыбку. Так он считает.
- Ретроградная амнезия, - спокойно поясняет Джон, - Ты не помнишь, это нормально.

У Шерлока болит голова и рябит в глазах. Голова. Она тяжелая и при этом пустая. Очень противоречивое и крайне неприятное ощущение.

Джон Уотсон живет вместе с Шерлоком уже два месяца – с его слов. Они соседи (уточняет Джон), и коллеги. Он военный хирург, получивший ранение и списанный, у него психосоматическая хромота и сестра-алкоголик - это Шерлок определяет сам. Повторно – по словам Джона.

Шерлока не прекращают мучить головные боли. Многодневная бессонница сменяется сутками непрерывного сна. Кровать с белым, постоянно влажным, несмотря на частую смену, бельем - жестким, маленьким, но отчего-то удобным диваном.

Джон контролирует процесс лечения. Джон контролирует режим питания. Джон контролирует чистоту его, Шерлока, чашки. Джон говорит, что это его чашка, только из нее Шерлок пьет только черный кофе без молока. Это важно, считает Джон, это может и должно помочь. Джон контролирует все.

Первым, Шерлок вспоминает ирландского сеттера, которого он сам хоронил на заднем дворе в возрасте семи лет. Вторым – Майкрофта.

- Это нормально, - постоянно повторяет Джон с той самой уверенной улыбкой, - Ранние воспоминания восстанавливаются быстрее. Бассейн ты можешь вообще не вспомнить.
Бассейн – то место, где Шерлок получил серьезную травму. Когда Джон говорит о Бассейне, он, конечно, не замечая, перестает спокойно улыбаться. Это все, что знает Шерлок о Бассейне. Джон не рассказывает подробностей. Он объясняет это тем, что амнезия Шерлока может быть следствием не только серьезной черепно-мозговой травмы, но и носить психогенный характер.
- Было бы неплохо, - добавляет Джон. И Шерлок понимает, что сам Джон хотел бы забыть то, что случилось в этом Бассейне.

Миссис Хадсон Шерлок вспоминает через две недели, проснувшись с острым желанием выпить чаю с ванильным печеньем. Лестрейда – через полтора месяца, во время одной из своих бессонниц. Он вспоминает Молли, Анжело, Салли и Андерсена. Вспоминает «Рэйчел», умирающего таксиста, Су Линь Яо, Конни Принц. Мориарти. Бассейн.

- Кто ты?
Вопрос, который слышит Джон, спустя два месяца после Бассейна. Он хмурится долю секунды, потом свое место занимает его уверенная улыбка. От нее Шерлоку впервые становится неприятно.
- Ты вспомнишь, Шерлок, очень…
- Я вспомнил, Джон, - мгновенно перебивает его Шерлок, - бассейн, Мориарти, снайперы.
Он неторопливо пересекает гостиную, останавливаясь перед Джоном.
- Кто Ты?

2

Джон остается жить на Бейкер-Стрит. Несмотря на то, что Шерлок не узнает его. Несмотря на то, что не верит теперь ни единому его слову. Несмотря на то, что считает его шпионом. Майкрофта или Мориарти – не имеет значения.

Шерлоку не скучно. Его новая загадка – Джон Уотсон. Военный врач, упрямо и уверенно убеждающий его в неверных фактах.

- Таксист, Шерлок! – в тихом отчаянии произносит Джон в один из вечеров.
- С аневризмой, да, прекрасно помню.
- Я застрелил его, черт возьми! Этого ты не помнишь.
- Нет. Его снял один из людей Лестрейда.
- Они бы не стали его убивать, у полиции другие способы!
- У него был пистолет.
- У него была зажигалка!
- Это знал только я.

Джон не оставляет попыток вернуть Шерлоку память. Настоящую, правильную память. Потому что Шерлок помнит все до мельчайших деталей. За исключением Джона.

Шерлоку весело. Все, что говорит Джон, звучит крайне убедительно. Он производит впечатление человека, верящего в собственные слова. Возможно, Джон идеально подготовленный агент. Возможно, он сумасшедший.

- Нас познакомил Майк Стэмфорт, в Бартсе. Тебе нужен был сосед, чтобы разделить ренту.
- Мы с миссис Хадсон старые знакомые, она сделала мне скидку. Кроме того, у меня нет проблем с деньгами, Джон.

Джон ищет помощи. Миссис Хадсон каждый вечер заваривает ему чай с травами. У нее множество женских талантов. Один из них – совершенно незаметное уклонение от прямых ответов.

Шерлоку приятно. Шерлоку не нужно, чтобы в него верили, так он считает. Шерлоку нужно, чтобы его слушали. Джон слушает и не перестает восхищаться. Просто верит, когда на разъяснения нет времени. И безоговорочно доверяет. Шерлок считает это очень странным.
- Ты не рассказал мне, что случилось в бассейне.
- Хочешь послушать?
- Ты говорил, что причина потери памяти может быть связана с сильнейшим эмоциональным потрясением. Сильный страх, если быть совсем точным.
Джон кивает.
- Один из способов борьбы со страхами – погружение в состояние страха. Ты врач, Джон, твои действия были нелогичны.
- Ты был слаб, Шерлок! Твои головные боли, бессонница...
- Ты не рассказал, Джон. Самый логичный вывод…
- Я бы рассказал, Шерлок! Всему свое время.
- Ты не рассказал, потому что сам не знал. Тебя там не было. Ты не мог этого помнить.
- Отличный вывод, Шерлок! Просто гениально!
- Вывод, Джон. Состоит в том, что ты не являешься шпионом Мориарти.

Джон рассказывает про Бассейн. Как раздался выстрел, и тело Шерлока надломлено покачнулось. Рассказывает, как закрывал Шерлока от пуль, как обрушился потолок, как надрывно смеялся Мориарти. Как Джон щурил слезящиеся глаза и дрожащими пальцами ощупывал голову, проверяя, только ли кровь пачкает темные волосы и стекает по виску. Шерлок помнит только выстрел и боль.

Шерлоку страшно. Не впервые в жизни, но впервые на его памяти. Страшно, когда вместо Джона он обнаруживает в квартире зашифрованное послание. Сущий пустяк, полнейшая скука. Он разгадывает код меньше, чем за пол-минуты, ему нужно меньше получаса, чтобы добраться до Джона. И до тех, кто рискнул его похитить. Все это делает страх необоснованным. Но он продолжает слышать его отголоски, когда они с Джоном уже возвращаются на Бейкер-Стрит.

- Ты не выглядел испуганным.
- Не было повода.
- Вот как.
- Ты не помнишь, конечно. Но однажды ты меня уже находил и вытаскивал.
- Китайская мафия, контрабандисты, заколка ценой в девять миллионов.
- Именно.
- По твоей версии тебя приняли за меня. Джон, это звучит не только неправдоподобно, но и абсолютно нелепо.
- Не важно, как это звучит, Шерлок. Сегодня целью снова был ты, я лишь случайная приманка. Ты был им не по зубам, не нужно было много времени, чтобы это понять. Ты бы точно нашел их быстро. Меня бы ты вытащил почти наверняка. Для страха не было повода.

Джону становится почти все равно. Человеческая память – область до сих пор изученная лишь частично. Мозг Шерлока – еще большая загадка.

Шерлоку неспокойно. Он уверен в том, что хочет поверить всему тому, что рассказывает Джон. Несмотря на то, что данные, которыми он располагает, на сто процентов подтверждают обратное.

- Кто ты и что тебе нужно? – в голосе Джон различает подозрение, угрозу и, особенно сильно – любопытство.
- Здорово, Шерлок. Но я опаздываю на работу, посмеемся над твоей несмешной шуткой вечером.
- Интересно. Весьма оригинальная уловка. Но не более.
- Что... Что ты делаешь?

Джон оказывается прижатым лицом к стене, с заломанными за спину руками. Шерлоку бы это не удалось, если бы Джон ожидал чего-то подобного. И если бы Шерлок не определил в Джоне военного.

Шерлок вызывает Лестрейда. Тот появляется действительно быстро. Он уводит Джона так же быстро, молча, нарочито грубо.

- Шерлок! Черт бы его подрал!.. Извини, Джон. Выбора у меня не было.

3

Джону не нравится чувствовать себя идиотом. Ему не нравится, когда с ним как с идиотом обращаются. Когда все, кто тебя окружает, знают больше чем ты и даже не собираются хоть что-то объяснить – это ужасно злит. Поэтому, когда он видит безошибочно узнаваемый силуэт Майкрофта, Джон чувствует облегчение и ярость.

- Отлично! Вы-то мне и нужны.
- Доброе утро, доктор Уотсон.
- Может, объясните мне, в чем дело?
- Вы ведь уже наверняка сами знаете, в чем дело.
- Очень бы Вас хотелось послушать.
- Вы не любите лишних разговоров, так ведь, Джон?
Джон выжидательно молчит.
- Что ж, перейдем сразу к делу. Шерлок стирает Вас из памяти.
- Да. Да, это сложно не заметить. Он меня не помнит.
Майкрофт мягко улыбается. Джону эта улыбка не нравится. В ней он отчетливо видит очередное напоминание. О том, что все вокруг, в отличие от него, знают то, что как раз положено знать ему.
- Доктор, Вы, должно быть, не расслышали меня. Шерлок Вас - стирает.
- Стирает? Это… Это глупость какая-то, вы меня за идиота держите?
Майкрофт склоняет голову на бок и приподнимает бровь. Он не имеет привычки повторять дважды столь простые речевые конструкции. Джон на самом деле не идиот, ему не всегда нужны подробные разъяснения.
- То есть… Вы это на полном серьезе? Как с Солнечной Системой? Ненужная информация.
- О, я бы не стал ограничиваться таким поверхностным ответом, мистер Уотсон. У Шерлока к Вам… Особое отношение.
Джон молчит некоторое время.
- Я – помеха. Сбой в системе.
- Уже теплее, доктор. Сбой в системе, какое интересное сравнение…
- Есть выход?
- Как знать, как знать.
- Вы не знаете. Тогда зачем вообще мне все это рассказывать?
- Я лишь хотел довести до Вашего сведения. Это не остаточная амнезия или ее последствия. С мозгом Шерлока все в порядке, насколько это может быть с Шерлоком. Лечение, доктор Уотсон, традиционная медицина здесь бессильна.
- А не традиционная?
- Как знать.

Джон не пытается выяснить еще что-либо. Майкрофт дает понять, что сообщать еще что-либо не намерен. Их разговор завершает сигнал пришедшего SMS.
«Нортамберленд-стрит, 22. Приходите, Джон. ШХ».

- Рассказал ему?
- Суть проблемы, да.
Лестрейд кивает.
- Однако, я не уверен, что доктор понял истинную причину… проблемы.
- Так ты не все рассказал?
- Такие вещи… Им не следует быть озвученными сторонними лицами.
- Не ожидал от тебя такой тактичности. Я бы даже назвал это романтичным, при других обстоятельствах, не столь специфических.
Майкрофт улыбается.
- Как такое вообще возможно? Ооо, конечно, глупый вопрос в данной ситуации, так ведь?

Джон звонит в больницу. На работе он не появляется, вместо этого - сидит напротив Шерлока в ресторане Анжело со свечкой на столе. Анжело его не узнает, правдоподобно делает вид, что не узнает. Этому Джон уже не удивляется. Он сидит и отвечает на вопросы Шерлока, который (Джон теперь окончательно убедился в этом) не знает Джона.

- Превосходно.
- Превосходно?
- Да. Я про степень Вашей информированности. Майкрофт всегда был педантом. И любителем нестандартных и эффектных решений.
- Ты думаешь, что меня прислал Майкрофт.
- Это не так?
- Нет.
- Интересно.
Шерлок кивает и поднимается, быстро повязывая шарф.
- И это все?
- Да. Мне надо подумать.
Джон остается. Раздраженный и потерянный. Совсем ненадолго.
- Вы ведь доктор?
- Да.
- И Вы знаете специфику моей работы.
- Да, знаю.
- Не желаете составить компанию?

Джон знает наперед, что произойдет в ближайшие несколько часов. И относительно часов, следующих за ближайшими, тоже имеет некоторые предположения. У Шерлока есть дело. И, это даже смешно, Джон снова получает роль его коллеги. Действительно смешно, ведь сейчас он для Шерлока – не просто почти незнакомый человек. Человек, должно быть, подозрительный, по пока до конца не ясным мотивам оказавшийся в его квартире сегодня утром.

- Ты можешь остаться.
- Остаться?
- Я как раз собирался искать соседа, чтобы разделить ренту. Твои вещи, как я заметил, уже здесь. Мне кажется, все очевидно.
- Не похоже, что у тебя проблемы с деньгами.
- Вдвоем в любом случае получится дешевле.
- Я ведь шпион.
- Это может быть интересным.

Джон остается. Снова. Ему кажется, глупо и необоснованно, что выбора у него на самом деле не было. Миссис Хадсон улыбается ему сочувственно. Она, это Джон уже предвидел, не узнает его. При Шерлоке.

- Вот зачем Майкрофт прислал тебя. В качестве телохранителя. Какая скука.
- Я бы обогатился, если бы мне за это платили.
- О, ну конечно, чувства. Вытаскиваешь меня из-под пуль, рискуешь собственной жизнью, потому что…
- Потому что ты идиот. Идиот, который лезет под пули. Не будь ты гениальным идиотом, было бы не так обидно.

Джон как никогда чувствует себя на своем месте. Следуя за Шерлоком, прикрывая Шерлока, отвечая (Джону хотелось бы в это верить) за Шерлока. Ему лишь совсем немного жаль, что свою жизнь он где-то незаметно потерял. И теперь, конечно, уже не найдет. Потому что не помнит, где потерял, и, что иногда ему самому кажется несколько странным, не хочет находить.

- У тебя появился близкий друг, смею полагать.
- По твоей милости. Смею полагать.
- Ах, порой ты фатально ошибаешься, Шерлок. Печально, что за твои ошибки приходится отвечать невинным людям. Впрочем, иногда это их собственный выбор…
- Избавь меня, Майкрофт. Просто назови тему, лекцию по которой ты собираешься прочитать, и закончим на этом.
- «Я клянусь, - медленно и четко проговаривает Майкрофт. - Если я полюблю кого-нибудь, я вычеркну этого человека из памяти».
- Что за вздор ты несешь?!
- «Чувства – это глупо». «Чувства – вещь, не достойнная моего гения». Бедный маленький наивный ребенок. Детская клятва. Такая глупость, такой пустяк, который должен был просто забыться. Но только не в твоем случае, Шерлок. Ты же… не обычный мальчик. Очень необычный мальчик.
- О чем ты…
- Бедный доктор, - продолжает, игнорируя Шерлока, Майкрофт. - Преданный, любящий, терпеливый Доктор Уотсон. Феноменальная преданность, смею заметить. Какая тонкая ирония...
Недоумение на лице Шерлока сменяется догадкой и, почти сразу, пониманием.
- Сколько?
Лицо Майкрофта – немой насмешливый вопрос.
- Не притворяйся, что не понял меня, Майкрофт! Сколько уже раз?
- Дважды. И я готов поклясться, очень скоро счет увеличится.

Джон никогда не забывает о том, что он потенциальная помеха. Он делает все для того, чтобы не стать этой помехой в очередной раз. Ему кажется, что он нашел решение. Но истина этого парадоксального явления открывается с совершенно неожиданной для него стороны.

- Я люблю тебя!
- Что, прости?
- Я люблю тебя, Джон!
- Эм… кхм. Замечательно, - первое слово, пришедшее Джону в голову.
- Ты не понимаешь! - Шерлок нервно отшатывается и начинает кружить по комнате, - Я люблю тебя!
- Да-да, я поня…
- Я люблю, значит, я забуду тебя. Уже завтра, может, уже сейчас. Может, через мгновение я не узнаю тебя. Джон!
- Успокойся! – не грубо, но настойчиво Джон останавливает его метания, примирительно вскидывая руки.
- Не притворяйся. Я знаю, что это не в первый раз. Я уже…
- Да, - спокойно соглашается Джон.
- Я… Раньше я… говорил тебе..?
- Нет.
Молчание длится не слишком долго. Но достаточно для того, чтобы ощутить всю абсурдность и неловкость возникшей ситуации.
- Шерлок. Раз ты понял, в чем дело, ты можешь это контролировать.
- Я не могу это контролировать, это заложено в подсознании. Подсознание невозможно контролировать, ты должен это понимать, Джон.
- Всегда есть способ.
- О! Ну, конечно. Я могу его заблокировать! Это же очевидно! Мне всего лишь нельзя ложиться спать. Во сне подсознание наиболее активно. Все предельно просто!
- О, Боже… Ты сейчас несешь полную чушь...
- Да как ты не поймешь всей серьезности..!

Джону никогда не приходило в голову, что панику Шерлока можно успокоить при помощи поцелуя. Его может оправдать то, что он никогда раньше не сталкивался с паникующим Шерлоком. Но оправдания – это не то, чем заняты сейчас его мысли.

- Джон…
- Просто заткнись и успокойся, Шерлок.

Джон сам предпочел бы забыть. Это было бы лучше, чем то, что ему предстоит сделать. Уйти. После того, что произошло. Впрочем, Джон обманывает себя. Уходить – это, конечно, тяжело, но забыть Шерлока было бы худшим, что могло с ним случиться. Правда в том, что он так больше не может. Не возможно вечно выдерживать тот факт, что тебя намеренно стирают из памяти. Пусть и неосознанно.

4

- Джон!

Шерлок оборачивается. Он стоит в аптеке и до конца не понимает, что здесь делает. Сегодня он проснулся после полудня. Не в своей спальне, в соседней - пустой. С затекшими мышцами и невыносимой головной болью. В квартире не обнаружилось ни одной таблетки. Странно (Шерлок был уверен в их наличии), но не более. У него всегда имелась альтернатива. Только незнакомый, но крайне убедительный внутренний голос настаивал на приобретении классических болеутоляющих.

- Шерлок! Что за военные действия ты тут устроил! Господи, дорогой, ты ужасно выглядишь, должно быть, подхватил этот страшный вирус!
- Голова, миссис Хадсон.
- Я заварю тебе чаю. Ах, милый… Тебе сейчас так нужен доктор… - тихо вздыхает миссис Хадсон, закрывая дверь.
- Военный… - бездумно бормочет Шерлок, закрывая глаза.

Шерлок видит на каминной полке череп. Смотрит на него, не отрываясь. Он помнит - миссис Хадсон уносила череп. Зачем Миссис Хадсон его вернула? Зачем миссис Хадсон его забирала? Он не спрашивает, он решает загадку. Шерлоку нужно думать, иначе у него начинает болеть голова.

- Скучаешь? – тянет из кресла Майкрофт.
- По работе. Да, - бросает Шерлок с дивана, - Неужели Британии снова нужна моя помощь? Мне не настолько тоскливо, Майкрофт.
- Британии – нет. Но уверен, инспектор Лестрейд от некоторой помощи не откажется.

Шерлока новое дело разочаровывает быстро. Охота на серийного убийцу на деле – чистая фикция. Для охоты все слишком просто. Джон Уотсон – человек, который ему нужен. Шерлок видит его в конце длинного коридора. Узнает задолго до того, как прочитает имя на бэйдже. Невысокий врач приемной скорой помощи замечает его и предпринимает попытку скрыться. Очень глупо.

- Джон!
Человек, неожиданно для Шерлока, замирает.
- Доктор Уотсон!
Плечи Джона расслаблено опускаются, и он оборачивается. Спокойный и уставший.

Шерлок осматривает подключенного к мониторам пациента. Джон молча протягивает ему корзину с разрезанной одеждой. Весьма предусмотрительно. Лежащий под капельницей мужчина – серийный убийца, пустивший кровь трем молодым студенткам медицинского колледжа. Попавший под фургон во время погони. Довольно глупо. Джон Уотсон, реанимировавший его полутора часами ранее, не кажется Шерлоку глупым. Он кажется Шерлоку подозрительным. Причин несколько.

- Вы поверили мне на слово, пустили к пациенту в тяжелом состоянии.
- Этот человек с самого начала не вызывал доверия.
- Я, по-вашему, вызываю доверие?
- Мне кажется, окажи я сопротивление, результат был бы тем же.
- Вы пытались скрыться. Когда меня увидели.
- Обознался. Принял Вас за другого человека.
- Неприятного? – зачем-то спрашивает Шерлок.
- Того, с кем мне не следует встречаться, - уклончиво отвечает Джон.

Шерлок никогда не имеет целью - разобраться в собственных мотивах. Шерлок всегда имеет целью – достижение цели. Сейчас его цель – Джон Уотсон.

- Моя смена закончилась. В больнице хватает врачей. Почему вдруг именно я?
- Мне нужна консультация специалиста, в котором я уверен.
- Ну, здорово… И что же за серьезная проблема?
- Головная боль.

Шерлок уверен в двух вещах. Он стоит в ординаторской напротив сидящего за столом Джона и чувствует, как больно пульсирует в голове кровь. Ему нужна квалифицированная помощь. Ему нужен Джон.

- Я играю на скрипке.
- Это вряд ли может быть причиной, впрочем…
- Я иногда играю по ночам. Ставлю на кухне химические эксперименты и могу несколько дней молча лежать на диване.
- Я выпишу направление на…
- Вы ищите квартиру.
- Да... Да, ищу.
- Вам не интересно, как я узнал это?
- Могли услышать разговор медсестер.
- Мог. Но на самом деле…
- Видели, как я пролистывал газету с объявлениями. В моем шкафчике, внизу стоит сумка, на полке зубная щетка и бритвенный станок. А мешки под глазами говорят о дополнительных ночных дежурствах. Я что-то упустил?
- Я могу предложить вам весьма неплохой вариант.
- Нет!

Шерлок не упускает из виду мелькнувшее по лицу миссис Хадсон удивление. Знакомы? Возможно. Есть общая тайна? Наверняка. Шерлок не может не заметить отстраненность. Джон избегает любого телесного контакта. Брезгливость? Нет, он же врач. Страх прикосновений? Нет, тогда бы он был патологоанатомом. О! Ну, конечно. Нетерпимость.

- Я не гей.
- Эм… я тоже. Это имеет какое-то значение?
- Нет.

Шерлоку не свойственно делать поспешные выводы. Он знает, что они часто неправильны. Всегда нужно проверять. В любом случае, остался один ответ, теперь правильный – личное пространство. Проблемы с доверием.

- Снова вдвоем, - устало замечает Лестрейд.
- Все еще таскаешь его за собой? – язвительно бросает Салли.
- У него воистину золотое терпение, мой дорогой. Я иногда удивляюсь, как он только все это терпит? – вздыхает миссис Хадсон.
- И почему он все еще с тобой..? – небрежно тянет Майкрофт.
- Почему ты со мной? – спрашивает Шерлок.
- Судьба у меня, видимо, такая, - обреченно улыбается Джон.

Шерлок никогда не стремился соответствовать чему-либо кроме собственных критериев. Он прекрасно отдает себе отчет в своем поведении и доходчиво дает понять, что ничего не станет менять. Это полностью устраивает его. Джона, по большей части, тоже. Шерлок в Судьбу не верит. Шерлок доверяет мотивам. Самый сильный мотив – любовь. Иногда он перегибает палку, намеренно. Это не проверка на прочность, Шерлок так развлекается. Так он проявляет внимание и заинтересованность. Иногда Шерлок проявляет заботу. Когда риск велик, он действует в одиночку. Такие поступки по-настоящему раздражают и злят Джона.

- Никогда не делай так, Шерлок! Больше никогда так не делай!
- Ты странный, Джон. Я беспокоился о твоей безопасности. Мне казалось, за это следует благодарить.
- Я бы поблагодарил тебя, побеспокойся ты о своей.

Шерлок держит Джона на руках. Он сидит, прислонившись спиной к выложенной плиткой стене, и просчитывает расстояние, которое способен преодолеть в нынешнем состоянии. Состояние крайне скверное. Но он совершенно точно не умрет сегодня. Состояние Джона его отвлекает. Джон его очень сильно отвлекает.

- Это даже хорошо... что ты забудешь.
- Что? Что забуду, о чем ты?
- Меня забудешь. Ты всегда забываешь. Я уже сбился со счета.
- Джон, у тебя бред. Я был бы рад тебя послушать, правда, но тебе лучше молчать, пуля в легких.
- Бред… - Джон тихо смеется. Это, конечно, был бы смех, если бы мог им быть при пуле в легких. - В любом случае, неважно… я даже рад.
- Джон, - Шерлок хмурится. Мысли не путаются, мысли прячутся. - Джон, если это заставит тебя замолчать. Это, мне кажется, должно сработать. Так вот, Джон. Я не забуду. Я клянусь, я не забуду, только…

Шерлок чувствует - Джон в его руках расслабляется.

- Только держись, Джон. Пожалуйста.

5

- Джон.
Первое слово, которое произносит Шерлок стоящему напротив высокому мужчине. Это Майкрофт, его брат. Они в больничной палате, и Шерлок только что пришел в себя. Ему не нужно объяснять, что случилось, каковы последствия и как долго он пролежит здесь еще. Майкрофт, конечно, знает, но это не мешает ему все озвучить.
- Джон! – повторяет Шерлок не громче (громче он пока не может), но настойчивее.
Бровь Майкрофта удивленно приподнимается. Губы неподвижны. Только спустя пару секунд они едва заметно поджимаются.

Шерлок чувствует головокружение. Он знает, что это может быть последствием травмы. Еще Шерлок знает, что его левая рука сломана, лучевая кость. Он чувствует, что не может пошевелить ни одной. Шерлок усиленно сглатывает - его тошнит. Он знает, что во рту пересохло, но чувствует вкус крови. Шерлок закрывает глаза, просто потому что держать их открытыми больно. Шерлок чувствует, что сейчас закричит, если не восстановит самоконтроль. Он знает, что не станет этого делать.

Джон стоит к нему спиной, немного в стороне. В белом халате, с больничной картой в руках.
- Ты очень долго не приходил в себя. Очень долго, Шерлок. Можно сказать, ты был в коме, но твоя ЭЭГ… - Джон смотрит в карту.
- Джон, - Шерлок смотрит на Джона.
Джон стоит рядом и теперь смотрит на него. Очень внимательно, немного растерянно.
Они смотрят друг на друга и улыбаются.

Шерлок был без сознания действительно долго. И это действительно была не кома. Для комы - слишком сильная мозговая активность. Шерлок считает это любопытным, на этом его интерес заканчивается.

Джона это беспокоит. Джон, по мнению Шерлока, слишком сильно беспокоится. Он каждый день проводит тесты на память, и каждый день обнаруживает, что Шерлок все прекрасно помнит. Гораздо лучше, чем сам Джон. Шерлок помнит все до мельчайших деталей. Кроме того, что было после бассейна.

- Он не помнит, что произошло.
- Да, но он помнит Вас.
- Не понимаю…
- Вы напрасно ждете часа Х, Джон. Я могу ошибаться, конечно…
- О, неужели?
- В терминологии. Восстановление системы. Так это, кажется, называется.
- Шерлок не компьютер!
- Конечно, он не компьютер. Речь идет не о качестве материала, а о способах его использования. Шерлок выбрал довольно продуктивный способ, не находите?
- К чему Вы клоните?
- Восстановление системы, доктор Уотсон. Возвращение к точке, в которой произошла ошибка. Восстановление потерянных данных при утрате новых. Некоторые жертвы всегда неизбежны. Интереснее другое. Что послужило причиной, что запустило этот занятный процесс. Возможно, Вы это знаете?
- Я думал, что все дело в обещании. Он, знаете, пообещал мне - не забывать. Только, если допустить, что Ваши слова все-таки не бред – не сходится. Он не может этого помнить. Обещания.
- Ах, клятвы. Клятвы – это то, что оставляет отпечаток очень глубокий, доктор Уотсон. Как знать. Может, на месте старой глупой клятвы стоит еще более глупая. «Клянусь не забывать Джона Уотсона». Как Вам? Довольно глупо и весьма, по-детски, наивно. Что по мне, я бы назвал это… романтичным.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

SHERLOCK + MY LITTLE PONY (2011)

Run, John!

He's With Me

Look, John

@темы: art, Sherlock

---

НЕТИПИЧНО (2011)

Для  Amaitte

Название: Нетипично
Автор: Bow Tie
Бета: non
Персонажи: Шерлок, Джон
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечания:
- на Sherlock One String Fest 11.26 - Шерлок|Джон, попытка обсуждения вопросов жизни, вселенной и всего такого, Н!
- кроссовер, конечно же

***

- Скука.
Вечер мог бы сойти за типичный. Скучающий на диване Шерлок, сидящий в кресле с чашкой чая Джон. Если бы Джон сидел в кресле, а не озабочено вышагивал по гостиной, поочередно открывая все имеющиеся шкафы и ящики. По крайней мере, чашку чая в правой руке он держал.
- Подумай о Вечном, Шерлок, помолись, выпей пива…
Тоже вполне типичные заявления, имеющие смысл непосредственно с самими словами никак не связанный. Если бы у Джона выдался тяжелый день, если бы он был раздражен или рассержен. Джон не был. Возможно, немного, только потому, что что-то искал и, очевидно, найти не мог.
- Скука.
- Знаешь, иногда действительно полезно задуматься над вопросами жизни, вселенной и всего такого...
Еще Джон с навязчиво заметной периодичностью выглядывал в окно.
- Нет смысла, Джон. Меня интересуют только те вопросы, на которые есть имеющие смысл ответы. Имеющие ответы вообще. Я реально оцениваю свои способности, Главный ответ узнать невозможно. Если вдуматься, его просто не существует. Не говоря о том, что, если гипотетически он все-таки есть, практической пользы от него совершенно точно никакой.
- Сорок два.
Джон, наконец, зашторил окна, в очередной раз вернувшись к поискам.
- Что, прости?
- Сорок два.
Нет. Это Шерлок уже слышал.
- Сорок два – что?
- Ответ. Но это и правда сейчас неважно… Ага! Ну, слава Богу.
Очевидного – Джон нашел то, что искал. А вот Шерлок задался вопросом, очевидно, имеющим бесполезный ответ. Крайне нетипично.
- Джон, что ты делаешь?
Помимо того, что Джон зачем-то надел странный предмет себе на палец, зачем-то размахивал рукой в воздухе, он зачем-то поднял Шерлока с дивана и зачем-то потащил... в ванную комнату.
- Голосую. Пошевеливайся, Шерлок! Самое время найти полотенце.

@темы: Sherlock, fanfiction

---

НЕДОСТАТОЧНО ДАННЫХ (2011)

Название: Недостаточно данных
Автор: Bow Tie
Бета: non
Персонажи: Шерлок, Джон
Рейтинг: G
Жанр: хм...
Дисклеймер: АКД, Гэтисc, Моффат
Примечания:
- на Sherlock One String Fest 11.24 - Джон застаёт Шерлока за курением
- это для тех, кто не против дочитывать между строк и досматривать за кадром. Нет, серьезно, здесь есть голое фиксирование, но здесь нет прямых объяснений

***

Слишком мало данных. Не исключена вероятность, что времени так же мало.
Страница сайта обновляется каждые 15 секунд. Ни единой зацепки для того, чтобы действовать. Это раздражает. Думать.
Слишком мало данных. Не исключена вероятность, что он что-то упускает.
Дисплей смартфона загорается. «Сообщение не доставлено». Думать по неясным причинам слишком сложно. Требуется дополнительная стимуляция.

- Шерлок?
Взгляд Джона очень уставший. Глаза он непроизвольно зажмуривает, успевая заметить напряженную сосредоточенность и пустую упаковку никотиновых пластырей на полу.
- Ты снова куришь?
Взгляд Шерлока цепкий. Сканирует, фиксируя красноту глаз, более заметные, нежели обычно морщины, испачканный рукав, шаркающую походку и состояние ботинок.
- Нет.
Джон недовольно хмурится, качает головой, открывает окно и достает из-под разбросанных газет зарядное устройство.
Шерлок тихо стонет, тушит сигарету, стягивает шарф, скидывает пальто и скрывается на кухне.

«Джон, это неверное предположение, оставайся на месте. ШХ.»
«Джон, вечером прогуляемся. В Ярде работают идиоты. ШХ.»
«Джон, все очевидно! Временное затишье – это знак. ШХ.»
«Джон!»
«Джон?»
«Этот абонент звонил вам 11 раз».

@темы: Sherlock, fanfiction

---

Я НЕНАВИЖУ ЭТОТ ФИЛЬМ (2010)

Для  [AtalantA]

Название: Я ненавижу этот фильм
Автор: Bow Tie
Бета: non
Персонажи: Трей/Мэтт
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: ничего не было
Примечания:
- хронологический порядок намерено перепутан (первые 5 - своего рода POV персонажей);
- это 4 месяца пост БЕЙСкетбола
+ крайне слабоват обоснуй

18 октября - понедельник. 02:52

18 октября - понедельник. 02:52

У него голова раскалывается, а дождь методично долбит по стеклу. Это простой знак внимания, или Высшее Руководство решило его добить? Он в Бога не верит, но это так прекрасно - иметь вечного козла отпущения в лице того, кого, по твоему, нет. Настроение ни к черту, на улице темно и мокро, лифт гикнулся (какой-то умник решил проверить грузоподъемность, и старина накрылся), пиво в холодильнике просрочено – вот, что действительно огорчает.

Днем было жарко. В прямом смысле тоже. На завтра аналогичный прогноз, а значит, будет парилка, и это ли не повод нажраться как свинья? Не хватает яблока в рот. И, собственно, пива.

Известно ли Вам, что зубную боль может вызвать не только больной зуб. Три часа ночи, какой сукин сын? Нет, не мог он сам выбрать аппарат с этим идиотским – сверлящим мозг звонком. Слава техническому прогрессу, автоответчики спасут Вас от кариеса!

- Мэтт?

Интересное звучание - похоже на радиосвязь, как в кино про спец. подразделения - «пшшш».

- Мэтт!
пшшш.

- Готов поклясться, что ты дома.
пшшш.

- Черт, если не так, я сожру ведро собственного дерьма и запью стаканом гребаной Пепси Лайт! Ты меня слышишь, осел? Конечно, ты слышишь.
пшшш.

- Не важно. Я буду у тебя через тридцать, максимум - сорок пять минут.

И никакого тебе «пшшш», щелчок и тишина. И никакой тебе зубной боли. Мы всегда готовы предложить варианты!

- Твою мать.

30 августа - понедельник. 04:23

30 августа - понедельник. 04:23

Гудки на самом деле не лишены характера. Можно сказать, что у них есть душа, да, пожалуй, так. Так вот, сейчас гудки – бездушные, хладнокровные сукины дети. Но он предпочитает их. Мобильная связь – без нее никуда! Без нее бы мы пропали, без нее бы вымерли гудки, вытесненные могущественными «Здравствуйте, я Скотт Томас», «Вы дозвонились в дом семьи Брюненмейер», «Привет, это Поли»… Гудки, пусть лучше будут гудки.

- Стоун здесь.

Пауза – старая подружка.

- Оу… Оу, привет. Мэтт? - Черт-черт-чертов идиот! - Это Трей, - Вам еще один гол, лузер! - Эм… Я просто…

- Бессонница на фоне отсутствия идей.

Пауза. Немой созерцатель их последних разговоров. Привет-привет, родная. Я сейчас немного занят.

- Нет. То есть – да. Черт, но я не для того звоню.

- Аха.

Он не хочет со мной разговаривать. Паршиво. А я? Что за идиотизм? Иногда нужно предвидеть вариативность. Две недели гудков, приятель, этим парням тоже нужен отпуск, и разве не разнообразие делает нашу жизнь ярче?

- Как ты поживаешь?

- Что? – по голосу ясно, что он поднялся и машинально потянулся за очками. Твою мать, это же не смс и не гребаный мейл! Зачем они тебе?!

- Как съемки?

- Нормально.

- Дела полным ходам, да? - Для чего Бог сотворил идиотов и подарил им их улыбки?

- Четыре утра, Трей.

- Да-да, я в курсе…

- Мне вставать через полтора часа, ок?

- Ок.

- Береги свой зад, клопы не спят, - старый, еще со студенчества аналог пожелания приятных снов, на автомате.

Отключился.

- Чертов засранец... - А вот так идиоты не улыбаются, они же всегда счастливы, без примесей. Что б их..!

23 июля – пятница. 20:45

23 июля – пятница. 20:45

- Слушай. Я на съемки опаздываю...

Еще одиннадцать сорванных дублей. Премия за находчивость и медаль за изобретательность. Уже не смешно. У тебя и правда проблемы с чувством юмора, приятель. Но какая прекрасная фраза, та, что про луну и вечность. Все правда, спасибо, большое человеческое спасибо.

- Как смотришь на пару пива? У меня есть пара мыслей на счет...

Знаю, что этот смех абсолютно идиотский. Не делай так больше, ради чего угодно.

- У нас каникулы, Трей.

- Оу... Оу.

- И я говорил, что больше не хочу в этом участвовать.

Говорил. Зачем еще раз сказал? Никакого удовольствия, и сплюнуть хочется, слюна горькая, но к небу липнет, как пиявка. Терпи, терпи. Решил упираться - упирайся. Держи глаза открытыми и смотри. Смотреть невозможно. Нет, с Треем все в порядке, с Треем все как всегда.
Когда у друга вот так руки опускаются, другу надо врезать как следует, желательно раза три-четыре. Встряхнуть и поставить на место. Посадить на игрушечный трон, собрать разбросанные игрушки, починить сломанные, и пусть играет дальше на потеху публике. С ним тоже - все как всегда, он даже кулак приготовил, и конфету. Только горькая пиявка намертво присосалась - не сплюнешь так сразу.

- Конец сезона, и я пас.

23 июля – пятница. 11:22

23 июля – пятница. 11:22

Нервное хождение по уже отшлифованной подошвами траектории - почти идеальной полоске на сером полу - не дает ровным счетом ничего. Просто пять листов сценария он уже измял и исчесать все доступные места тоже успел. Хрен Иесусов, он что, думает, что это смешно?

- Где Мэтт? Где этот сукин сын?!

- Здесь я.

Восславим Создателя нашего, можно выдохнуть и заняться, наконец, делом. Вы когда-нибудь чувствовали себя холодильником, выставленным на пляж в разгар сезона? Не самое приятное чувство, надо сказать.

Серия натянута как лицо Версаче, еще дерни и попрет силиконовая дрянь. Он так считает. А ведь неплохие, мать их, шутки. Что не так? Одна из тех вещей, которые он пропускает мимо глаз.

А Мэтт видит.

11 сентября – суббота. 23:02

11 сентября – суббота. 23:02

Вечер трудного дня, да, он самый. И чей гениальный ум придумал сверхурочные? А, срать. К черту жалобы, ему не привыкать работать в выходные.

- Мэтт, да послушай же ты. Ну просто послушай, ок?

Ужасные слова. Ужасные потому, что не выходят у него из головы уже несколько дней. Он на площадке, он путает диалоги, он выпадает из кадра, он просто выпадает, залипает на полуслове, а потом трясет головой, протирает очки и пытается понять, что за очередное "какого хрена"?

- Не хочешь делать этот гребаный мультик - хрен с ним, с мультиком! Я серьезно, ведь в наши планы не входило заниматься этим дерьмом до старости. Кино, музыка, стриптиз для помирающих бабушек, продажа хот-догов... да без разницы!

Дин-дон. Дин-дон. Стучите, и вам откроют! Черта лысого! Он оглох, со всяким случается. Да, к нему ломились, руками, ногами. Головой, возможно. Он просто не слышал, он заткнул уши. Кажется, было даже что-то посерьезнее. Бита? Или это была все же только нога? Помнится, в пятнадцать он хотел разбить голову битой, кому - не помнится, но само желание было, это он помнит прекрасно. Бита. Было бы неплохо.

- Твою мать, Мэтт! Ты мне нужен! Понимаешь ты это, черт возьми?!

Ком в горле до сих пор. И, возможно, скорее всего, пробудет там еще довольно долго. Слова, упрямо сглатываемые. Процеженные, профильтрованные. А грязь. Грязь – долой. Грязь нужно выплевывать.

- А теперь ты послушай меня, Трей. Тебе никто не нужен, ты у нас чертов гений! Все, ясно тебе? Не нужно заставлять кого-то чувствовать себя дерьмом на твоем фоне, просто потому что тебе... «нужно»!

Извините, никого нет. Все вышли, дом пуст, его даже залили бензином, керосином, напалмом? Только не подожгли. Забыли, такое тоже случается. Вы бы все же вошли и проверили, вдруг, кого и внутри забыли? Он забился в шкаф и упрямо ждет, когда его оттуда выволокут.

- Забудь. К черту, Мэтт. Забудь и все.

Кажется, отсидел задницу. Так и не уснул, задремал немного - хуже не придумаешь. Вам приходилось слышать голоса? Страшно, правда же? Голоса из прошлого - еще страшнее. Да, именно так.

Гений. Да, он так считал, он был в этом уверен. Трей... И еще в том, что он никогда не чувствовал себя дерьмом на его фоне. Просто... Откуда все это?
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

15 июля - четверг. 22:24

15 июля - четверг. 22:24

- Мне надоело быть второй скрипкой!

- Что? Приятель, тебе не кажется, что ты никак не можешь избавиться от своей звездной роли в этом идиотском фильме про идиотскую игру? У меня чувство, что мы читаем сценарий.

- При чем тут это?

- При том, что ты никогда не был второй скрипкой!

- Да? Ты в самом деле так думаешь?

- А ты в самом деле думаешь, что это не так?

Такого не было довольно давно. Черт его знает, возможно, такого еще вообще не было. Что ж, новый опыт. Прощай безконфликтная девственность и да здравствует страсть, о, да! Скандалы, ямми.

- «Трей Паркер и Мэтт Стоун», чувак! Видишь! Трей Паркер. И Мэтт Стоун.

- Ну, знаешь. Иногда мы «Мэтт Стоун и Трей Паркер».

- Ох, неужели?

Ну все, застряли. Кое-кто уперся рогом, и воткнул в ту же щель второй, для надежности. Это надолго. На дольше, чем ожидал один, и на дольше, чем планировал другой. Это все поганые магнитные бури. Они есть корень зла.

- Черт возьми, Мэтт! Не будь ты бабой!

- Бабой? Бабой?!

- Ох, шел бы ты на хрен, пендосина…

- Пендосина. А не ты ли так самозабвенно зажимал меня на той вечеринке у Джейсона?!

- О, Господи! Вот только не надо так по-идиотски менять тему! Я был пьян, черт возьми! А ты размахивал передо мной своей… своей хреновой задницей!

- Так значит задница во всем виновата. Прекрасно, что ж, это многое объясняет. Знаешь, что я тебе скажу? Пошел ты, Паркер! ПОШЕЛ. ТЫ.

Повисшая тишина, с еще не сошедшим на нет звоном последних слов, на удивление сильно действует на барабанные перепонки. Она их сдавливает, пропихивает в башку. Ну, и как новые впечатления? Очередной "новый опыт", блеск.

- Так, все, я сдаюсь. Сдаюсь-сдаюсь!

Мэтт молчит.

- Расслабься уже. Шутка хороша, если не пережарена.

Мэтт молчит.

- Достань пива, приятель, надо отметить наш первый семейный скандал, это же гребаное событие!

Мэтт молчит.

- Эй. Никуда ведь ты не денешься от меня, а, мистер, сладкая задница?

Только вот их фирменный смех какой-то по-злому карикатурный, когда перестает быть их смехом. Трей быстро замолкает, слишком ему не нравится, как звучит сейчас его смеющееся соло.

Мэтт молчит еще какое-то время, насупившись и уставившись, кажется, на пульт от телевизора. Просто потому, что без этого никак - поднимает глаза и, как же Трею не нравится, когда Стоун так смотрит.

- Я серьезно. С меня хватит.

18 октября - понедельник. 03:32

18 октября - понедельник. 03:32

- Хэй!

- Хэй. Я ушел.

- Я знаю - я знаю…

Трею не нужно разрешение, он заходит, как к себе домой. Но, конечно же, дома он не начинает с порога нервное хождение по комнате. Мэтт так думает. И он прав. Почти на сто процентов. Потому что именно так Трей себя вел перед тем, как сначала позвонить, и потом приехать. А Мэтт? Не тем же он занимался еще минуту назад?

- Фильм заморозили, да?

- Нет. Дженни подсуетилась, они взяли этого канадца.

- Оу… Канадцы тупые, но смешные…

- Да, знаю.

- Мэтт… Слушай…

Может, видели когда-нибудь? Глаза пятилетнего мальчика, которому говорят: «Мама больше не придет, сынок». Или подростка на пороге вет-лечебницы, пробежавшего не меньше мили с умирающим псом на руках. Надежда, сука, так просто не дохнет, она встает на колени и начинает молиться.

- Мэтт. Приятель…

- Ха... Приятель.

Сколько раз переснимали этот дубль? Кажется, первой попытки хватило. Последующие – результат перестраховочной режиссерской работы Дэйва - даже не попали в руки монтажера. А вот съемочная группа вряд ли забудет, смех до тошноты не каждый день случается. Веселящий газ без газа, наркотический кайф без последствий.

- Приятель…

Это похоже на мгновение перед ударом по красной кнопке. Взорвать чертов Советский Союз. Скинуть ракеты на дома, напичканные арабскими детишками. Может, самоуничтожение. Как знать. Кажется, это называется - в омут с головой. Банзай!

- Я ненавижу этот фильм, Трей.

Мэтт опускает голову. Смотрит, возможно, снова на пульт от телевизора. Когда тебе так хреново от самого себя, смелости не хватает даже на то, чтобы сдаться. Иначе никак - он поднимает глаза.

- Да, приятель, я тоже его ненавижу.

Трей улыбается. Даже сейчас улыбается. Сейчас тем более. Он решил идти до конца. Как всегда, впрочем. Иногда старя добрая классика куда приятнее новых впечатлений. Это не у него, это у Мэтта глаза, как у потерявшего самое дорогое подростка. Чуть не потерявшего, парень, чуть, и такой второй шанс не каждому дается.

And… Action! Как в гребаном фильме, который они ненавидят. Который Мэтт ненавидит. Какая ирония, ведь именно он жмет на кнопку. Внешнее сходство, не более. Мэтт не играет. Немного резкий и дерганый, просто потому что Мэтт – такой есть. Трей – мягкий, даже нежный. Руки успокаивают. Можно, наконец, расслабиться.

- Я… Твою мать, я правда начал думать, что потерял тебя, дружище…

- Ну конечно. Куда я от тебя денусь, ты же сдохнешь без моей задницы.

- Иди ты…

- Иди ТЫ!

Они оба смеются. Трей, он ведь педант, особенно когда дело касается качества звуковой дорожки. Так вот, сейчас звук идеален.

@темы: T&M, fanfiction

---

SOUTH PARK art-works

Four From South Park

Four From South Park

Стэн/Кайл

Стэн/Кайл

@темы: South Park, art

---

ЭТО ТЕКИЛА (2010)

Для  fancy Kallen

Название: Это Текила
Автор: Bow Tie
Бета: non
Персонажи: Стэн/Кайл
Рейтинг: R
Жанр: драма
Дисклаймер: все Трею и Мэтту

***

***
- Через неделю, Стэн! Я увижу ее уже через неделю!
Вечер пятницы, живая музыка, смеющийся в голосах девушек Лонг-Айленд, и уже третья рюмка текилы в руке Стэна Марша, и третья долька лайма в другой. А Кайл предпочитает лимон. Кайл Брофловски предпочитает лимоны; не сегодня, но обычно, он предпочитает пиво и компьютерные игры. Познакомиться с девушкой, играя в WOW. Нет, влюбиться в девушку, играя в WOW. Да, в этом весь Кайл.
- Ты не представляешь! Она такая… такая…

Она из Джерси, но в Колорадо живет ее бабушка, или престарелая тетка, или двоюродная сестра ее престарелой тетки. Она приедет в Денвер, уже на следующей неделе. И Кайл не перестает улыбаться, и не перестает говорить.
- Я никогда такого не испытывал, Стэн!
Стэну ли не знать. Он и Кайл. Они с детского сада все-таки вместе. И так его друг еще никогда не улыбался, и никогда с такой легкостью его друг не заливал в себя Olmeca blanco.
- Знаешь… Я… Я ведь соврал... Я ведь и в тебя… Тоже влюблялся, Стэн.
Что?! Вот что на самом деле хочет ответить Стэн. Что – ты – сказал – мать – твою – повтори – еще – раз – какого – черта. Вот такие вот мысли.
- Ну… бывает, да.
Кивает он. Просто кивает и улыбается. Кайл на ногах не стоит, приходится его поддерживать, а тот не обращает внимания, продолжает смеяться. Он горячий, без шарфа и не хочет застегивать куртку, а на улице ветер.

- Стэн!
Кайл хватает его за рукава куртки, как только они заворачивают за угол, оставляя позади центральную улицу. Хватает там, где эти мятые загибы от локтей. Он все еще смеется, но теперь только глазами, а так… даже улыбаться перестал.
- Ты чего?
- Чел, если не сейчас, то когда?
- Что?
Да, в глазах Кайла тот самый блеск, та самая искорка, немного сумасшедшая, так говорят. Он пьян, конечно, и нужно бы отвезти его домой. Но Стэн ничего не успевает предпринять, он даже понять не успевает, а губы… губы лучшего друга сначала попадают в щеку, но очень быстро добираются до его собственных губ. И Стэн отвечает. Стэн сам не знает почему, но он отвечает.

Они падают на холодный картон от коробок между заброшенным зданием почты и магазином Эрла. Рядом с мусорными баками и старыми деревянными ящиками из-под пива.
Стэн тихо вздыхает. Кожа Кайла - она мягкая, как будто бархатная, и теплая. На улице холод, а у Кайла кожа теплая, как из-под одеяла. Не теплая, она горячая. Может, поэтому Стэн не в силах оторваться, его самого колотит в ознобе.
Кайл расслабляется, напора как не бывало. Такой вот внезапный перехват инициативы. Не перехват, инициатива передана добровольно, только Стэн не уверен, что это хорошо. А потом. Потом что-то щелкает у него в голове, и он просто не может остановиться.

Он приходит в себя, когда Кайл сжимается и сдавленно… нет, не стонет, скулит. Ему больно. Ему очень больно. И Стэну на самом деле тоже. Кайл дергается, словно схватился голой рукой за оголенный провод, и Стэн резко выходит.
Кайл поднимается, жмурится, прикрывает рукой рот. И все-таки его рвет, прямо здесь, он едва успевает наклониться. Стэн мгновенно подхватывает его, чтобы тот не завалился, Кайл очень пьян, слишком.
- Давай, друг, выплевывай все.
Сначала он просто кладет руку ему на плечо, но уже через несколько секунд тихо гладит по спине.
- Вот за это я тебя и люблю, Стэн.
Кайл бормочет неразборчиво, едва успевает отплевываться. А Стэн продолжает гладить его спину.
Это все Текила, все она.

@темы: South Park, fanfiction

---

КАЙЛ И КАРТМАН СОСУТ - ТРИЛОГИЯ (2010)

Для  Himi

Название: Картман и Кайл сосут. Почти трилогия (или тупой недодроч в трех частях)
Автор: Bow Tie
Бета: non
Персонажи: Картман/Кайл
Рейтинг: R
Жанр: стеб
Дисклеймер: все Трею и Мэтту

***

***
- Ну, когда мы уже приступим? - Картман заискивающе улыбнулся и аккуратно, но настойчиво пододвинулся к Кайлу. Кайл нервно и стремительно сместился на край дивана и мученически вздохнул.
- Еще пять минут и ты можешь свалить отсюда.
- Пять минут? Что мы успеем за пять минут?! - Картман был... взволнован? Озадачен? Возбужден?.. Заинтересован!
- Ничего мы не будем успевать! Мы, молча, посидим эти пять минут, и ты можешь быть свободен, - Кайл раздражен, просто раздражен. Пока - просто раздражен.
- Стоп-стоп-стоп. Я не понял. Ты хочешь сказать, что мне не нужно ничего делать?
- Да, жиртрес. Можешь расслабиться.
- Но я ведь проспорил, значит...
- Ничего это не значит, жирный ты кусок дерьма! Я не идиот, чтобы позволить какому-то уроду делать со мной такие вещи!
- Подожди-подожди, Кайл, не надо так нервничать, я тебя прекрасно понимаю, но не нужно же так явно выдавать своё волнение!
- Отсоси, Картман! – Кайл прикусил язык и сжал губы. Картман губы облизал.
- Именно это я и пытаюсь…
- Иди на хрен! Я серьезно, поднимай свою жирную задницу с дивана и проваливай!
- Ну хорошо. Дай только мне уточнить одну крохотную деталь. То есть, ты хочешь сказать, что я могу идти домой? Вот так просто. Встать и уйти. Я правильно тебя понял, Кайл?
- Да, Картман, вали уже!
- Нет, подожди.
Картман заерзал на диване, так делают маленькие дети, когда хотят в туалет, но терпят. Кайл заскрипел зубами, так делают маленькие дети, когда спят с глистами в заднице.
- Я стою перед тобой на коленях... вот, сейчас, погоди... - Картман встал на колени перед Кайлом, Кайл колени стиснул.
- …Вот, так лучше... кхм-кхм... побежденный, униженный, готовый к окончательному втаптыванию моей гордости в грязь, а ты меня отпускаешь?
- Да.
- Просто отпускаешь?
- Да.
- И я могу идти?
- Да.
- Ничего не делая, то есть, просто взять и уйти…
- Да!!! – Кайла начало мелко трясти, Картман расслабленно вздохнул.
- А, ну, да, хорошо. Нет, я не понял...
- Да что тут непонятного?! Я не хочу, чтобы ты прикасался к моим яйцам, тупица! Ты проиграл, этого достаточно, а теперь иди в задницу!
- Чего ты хочешь, еврей?
Кайл тихо зарычал, Картман едва заметно улыбнулся.
- Я хочу, чтобы ты убрал свою жирную тушу из моего дома!
- Нет, чего ты хочешь? Мы поспорили, ты выиграл, я, соответственно, проиграл, что, бесспорно, мною очень тяжело переживается, но сейчас не об этом, не будем отклоняться от темы. Так вот, я перед тобой на коленях, ах да, я это уже говорил, а ты, если я все правильно понял, отказываешься от выигрыша. Чего. Ты. Хочешь. Еврей?
- Я хочу, чтобы ты свалил, идиот!
- Это я уже слышал, я не глухой, в чем ты можешь убедиться. Меня интересует другая сторона вопроса. Понимаешь ли, я должен с тобой расплатиться, и…
- Считай, что я тебя прощаю, - Кайл закатил глаза и направился к входной двери.
- Прощаешь? – Картман поднялся и прищурился, не двигаясь с места.
- Мне не нужны твои подачки, хренов жид! Погоди-ка… Так вот, в чем все дело! Вот в чем твой подлый еврейски план! И, знаешь, что я скажу тебе - засунь в жопу свою лживую высоконравственность! Я должен отсосать тебе, и я это сделаю!
- Иди к черту, Картман! Такое чувство, что ты хочешь мне отсосать!
Картман молчал. Выжидал? Думал? Проигрывал варианты? Не находился, что сказать?.. Выдерживал напряженную паузу? Да.
- Что ты сказал, жидяра?
Кайл паузой побрезговал.
- Я сказал, ты просто хочешь мне отсосать, сраный педик!
- Я? Хочу отсосать? Тебе? Лживому грязному еврею! - Картман пару раз картинно ткнул Кайла пальцем в грудь, захохотал, схватился за живот и снова опустился на диван, чтобы болтать ногами.
- Я хочу тебе отсосать! Ты еще скажи, что я нестерпимо жажду полностью взять в рот твой недоразвитый так еще и обрезанный пенис! Хочу вылизать его, отполировать собственным языком, до блеска отполировать! От основания до кончика, снова и снова, и снова… ласкать головку, яйца тебе обсосать хочу...
Кайл сглотнул и поморщился.
- Иди на хуй, Картман.
- Ты хорошо подумал, Кайл?
- Чего? В каком смысле? – Кайл тряхнул головой, недоуменно моргнув, Картман встал и начал мерить комнату ровными шагами, прикрыв глаза.
- Понимаешь ли, Кайл, получается, что слова для тебя - пустой звук. Я-то всегда это знал, еврей! Но что скажут другие? Что скажут все, когда узнают про твои истинные мотивы! Подумай над этим. И, Кайл, когда проиграешь ты, мои яйца окажутся у тебя во рту и пробудут там столько времени, сколько мне захочется. А ты будешь плакать, что не воспользовался моментом! Будешь рыдать и сосать!
- Вали уже.
- Ухожу-ухожу, только ты идешь со мной!
- Чего? Куда?
- Ты сейчас выйдешь из дома вместе со мной и разъяснишь собравшейся снаружи толпе суть сложившейся ситуации. Скажешь, что ты все это затеял только ради того, чтобы блеснуть своим фальшивым великодушием. Скажешь, что тебе плевать на договор, плевать на слова, плевать на правила...
- Что?! Это ТЕБЕ всегда плевать на правила, жиртрес!
- Люди меняются, Кайл.
Кайл нервно захихикал, Картман мысленно пожал сам себе руку.
- Люди меняются, но ты - нет! Ты везде ищешь для себя выгоду, Картман! Ты не стал бы так упорно настаивать на этом бреде, если потом не смог бы снова поржать над евреями!
- Я не хочу выглядеть смешно, - лицо Картмана изменилось, голос стал предельно серьезным, - возможно, первый раз в жизни я хочу сделать что-то правильно, поступить честно, понимаешь, о чем я? – Кайл скептически выгнул бровь.
- Нихрена ты не понимаешь, хренов жид! Ты прав, ты и весь твой народ - сборище тупых уродов, которым не известно слово честь! Вы даже Иисуса умудрились прикончить!..

Картман приближался к кульминации своего монолога, Кайлу оставалось только снова зарычать, что он и сделал, одновременно захлопывая перед Картманом дверь и быстрым шагом направляясь к дивану.
- Только не вздумай и это превратить в тупую игру, жиртрес! Ты проиграл, просто сделай это и катись! - Кайл уже сидел на диване, раздвинув ноги и скрестив руки. Картман уже стоял перед ним на коленях.
- Как скажешь, Кааайл...

***
- Твою мать, ты можешь не чавкать так, словно пытаешься сожрать его!
- Какой же ты зануда, Кайл. Я и так делаю все, что могу!
- Делай быстрее, придурок!
- Господи, Кайл, я пытаюсь сделать тебе приятно! Где твоя благодарность?
- Засунь себе в жопу старания, я не собираюсь ловить от этой мерзости кайф! Как вообще можно получать от этого хоть какое-то удовольствие?!
- Да ты просто хренов импотент, здесь только электрический стул поможет или газовая камера! У вас - жидов, оказывается, пенисы не просто обрезаны, они еще и не работают ни хрена!
Нет. Нет-нет-нет, разумеется, Кайл не знал, что такой вот день в его жизни однажды случится. Сложно теперь вообще сказать, чем все-таки он руководствовался, выпалив в очередном споре: «если проиграешь, отсосешь!» Нет, серьезно, это же бредовая идея, бредовее некуда. Еще загадочнее то, каким образом он умудрился этот спор выиграть. Все, абсолютно все, было в пользу Картмана, а вот на тебе, мистика самая натуральная. Какого хрена он вообще рот тогда открыл, хрена ли в очередной хрен знает который раз повелся? Впрочем, тут-то все куда прозаичнее, уж лучше Картману проиграть, чем с Картманом согласиться. Тоже бред? А вот и ни хрена подобного! И идите все на хрен!
- Заткнись!
Да, пусть уж лучше эта жирная тварь заткнется, да даже и при помощи его яиц, или что он там в настоящий момент старательно обсасывает? Какой высокий уровень абстрагирования… и вот надо же было зачем-то посмотреть, чем там эта жирная сволочь занята…
- Г-господи! - Кайл выгнулся и зажмурил глаза, от чего тут же пришел в неподдельный шок, но еще более неподдельным было непонятно откуда взявшееся прямо-таки жжение в паху, от чего Кайл невольно толкнулся навстречу Картману. А, собственно, с чего вдруг? Он просто-напросто увидел – что, а главное – как, с каким лицом Кармтан делает… то, что он, черт возьми, делает!
- Ооо, ну и кто после этого педик, а, Кайл? - Картман отодвинулся, теперь-то Кайл вне зависимости от желания очень четко чувствовал степень приближенности и локализацию губ, языка, и, кстати, зубов тоже.
Разглядывает, еще и лыбится, скотина.
- Заткнись и соси, жирная тварь!
Картман послушался, и с такой легкостью, что у Кайла пальцы задрожали бы, не сжимай он ими так крепко волосы на затылке, и не насаживай башку обладателя этих волос себе на член...

Кайл, потерявший как минимум часть самоконтроля, тихо стонал сквозь зубы, где-то на периферии понимая, что вот теперь-то он проиграл, а вот думать о том, в чем же заключается скрытая выгода для жиртреса уже не получалась никак.

***
И вот он - момент триумфа! Худое выгнувшееся тело, пусть и тихий, но проникновенный стон, выступившие слезы и испарина, тяжелое дыхание, подрагивающий член в руках, и белые капли на животе. По всем законам жанра. Страйк!
- Дааа! Дааа!
Да. Этот жид, хоть и жид, но у Картмана на него встал так, что хоть гвозди членом забивай (тоже по законам жанра). Только как же он мог! Так увлекся непонятно чем, что камеру оставил дома, и даже мобильника под рукой нет, какой же ценный для сбора компромата кадр! Что ж, значит, придется использовать план «Б», в любом случае запланированный к исполнению.
Картман быстро расстегнул ширинку, едва поборовшись с желанием тупо подрочить, пальцы прошлись по животу, собирая классический любриканто-заменитель, и скользнули к месту столь же классическому (учитывая ситуацию, разумеется).
- Какого хрена? - Кайл опомнился не сразу, но как-то быстрее, чем планировалось. Жаль-жаль. Впрочем, так даже интереснее.
- Твою мать, Картман! Какого… ты что делаешь?! – в качестве бонуса его типичное выражение тупого (искреннего, если угодно) недоумения-удивления. Аллилуйя, Господи!
- Разрабатываю пальцами твой задний проход, чтобы тебе было комфортнее. Неужели это не очевидно?
В самом деле, все этим тупым евреям объяснять нужно, разжевывать и в рот запихивать, что за тупой народ?!
- Иди на хуй, гребаный извращенец!
Голос совсем сорвался, теперь еще и отполз на другой конец дивана, подушкой прикрывается, рыжая евро-шлюха ты, Брофловски!
- Господи, Кайл! Как можно быть таким тупым! Если один отсосал другому, он должен засунуть свой пенис тому в жопу. Это все знают.
- Ничего подобного, жиртрес! Ты это только что придумал!
- Ничего я не придумал, жид!
- Да эта тупость просто не может быть правдой!!
- Да ты любого спроси!
- Спрошу!
- Вот меня спроси.
- Иди на хуй!
- Ну, спроси кого-нибудь другого, какая разница.
- Спрошу!
- Ну да, и докажешь всем, что ты тупой, отставший от жизни еврей. В первый раз что ли. Давай-давай, Кайл, спроси, так ли это, выстави себя посмешищем в очередной раз, а я подожду, у меня ради такого случая припасена пара лишних минут.
Пускай-пускай звонит, набирает номер, да, пусть даже начнет разговор со своим дружком Маршем.
- Ну, чего ты ждешь? Давай, Кайл.
- Твою мать...

Сволочь - еврей, конечно, не признает этого, но Картман-то не дурак, он прекрасно знает, что жидяра кайфанул под ним, и сам он тоже не признается никогда и никому, но это, помимо непосредственно победы над Кайлом, было просто охуенно.

Вместо Эпилога.
- Что, прости?
- Что слышал, жиртрес! Я отсосу тебе, а потом отдеру так, что ты на свою жирную задницу неделю сесть не сможешь!
- С какой стати?
- С такой стати, что так положено по правилам!
- По каким правилам, Кайл? А, подожди... ну, конечно! - Картман заржал, Кайл стиснул зубы.
- Я понял, ты о том нашем... о, Господи, Кайл! Ты и правда повелся!!! - Кайл побледнел от злости, Картман от смеха покраснел.
- Ня-ня-ня-ня-ня-ня, ха-ха-ха... твою мать, жид, какого хрена?! – Кулак Кайла пришелся аккурат под левый глаз, Картман своей рукой угодил в грязь, когда свалился на землю.
- Все-все, Кайл, стой! Я сдаюсь, Кайл! Кайл! Да прекрати ты, мать твою! Стоп-стоп! Тайм аут! Жид, кончай!..
Следы костяшек на скулах, следы подошвы на заднице.
- Я убью тебя! Я тебя своими руками на тот свет отправлю, тварь толстожопая!
- Ок-ок-ок! Ты выиграл, Кайл, я сдаюсь! Кайл, я сдаюсь!
Смена позиций, временное перемирие.
- Но ты по-прежнему мне должен.
- Что?
- Качественный отсос!
- Ааааар!
- Стой-стой, Кайл, ну прекрати ты, жид тупой!..
Кровь на губе, ссадина на локте, скрученный в спазме желудок.
- Ты! Ты умудрился меня натянуть! Ты…
- Тихо, Кайл! Тихо! Не при свидетелях! Я-то знаю, что ты тупой жид, но вот остальным, поверь, это знать не обязательно.
Смена позиций, боевая готовность.
- Ты мне должен отсос. Можешь меня избить, но это тебя не избавит от долга.

- И да, Кайл, можешь потом отодрать меня… как ты там собирался..?

@темы: South Park, fanfiction

---

КОТ В ЯЩИКЕ (2010)

Для  Guardian of VARN

Название: Кот в ящике*
Автор: Bow Tie
Бета: Michael Sinner, отдельное спасибо за Картмана
Персонажи: Стэн/Кайл, Стэн/Вэнди, Картман
Рейтинг: R
Жанр: драма, вероятная смерть персонажа
Дисклеймер: все Трею и Мэтту
Примечание:
- на драббл-челлендж по заявке Guardian of VARN: классический Стайл на фоне стабильных отношений Стэна и Вэнди. "Тебе не надоело?", unhappy end, рейтинг - по желанию, не юмор.

***

Первый раз всегда больно. Очень больно. Почти невыносимо больно. Потом тоже, но постепенно начинаешь привыкать. Не только привыкать, но и ждать. С опасением, интересом, нетерпением. И со страхом, опустошающим страхом. Ждешь следующего раза и слепо надеешься, а боль так и не проходит.

- Чел… ты чего?
- Кайл… я…
- Блин, ты что делаешь?!
- Я…
- Стэн! Стэн, твою мать! Это неправильно! Ни разу неправильно! Отъебись, чел, так же нельзя!
- Но ты… ты ведь мой лучший друг…
- Да, но… уф… Стэээн… Черт, кончай это дерьмо!
- Кайл…

Когда мир Кайла разбился надвое в первый раз, ему было по-настоящему больно. Ему хотелось кричать, выплюнуть скопившуюся внутри горечь, хотелось крушить все вокруг, даже плакать. Потому что это шло вразрез со всем тем правильным, к чему он был так яростно приучен. Потому что в глубине души Кайл понимал, что обрекает себя, интуитивно знал, что эта боль никогда не пройдет, что рана будет открываться снова и снова. Он хорошо учился в школе, поэтому знал, что начатый процесс деления уже не остановить.
Две идеально ровные половинки, два совершенно одинаковых мира. Только в одном Кайл Брофловски – обычный еврейский мальчик: чуть умнее других, чуть добрее других, чуть правильнее других; в будущем примерный семьянин, любящий муж и заботливый отец. В другом Кайл Брофловски – обычный еврейский мальчик: чуть умнее других, чуть добрее других, чуть правильнее других; выбрал Стэна Марша.

- Самодовольная тварь!
- Угу…
- Да какого ж хрена? Чел, ну скажи, какого хрена?!
- Да просто все бабы тупые дуры! Не будь тряпкой, пошли ее на хуй!
- Эй, чел, полегче! Она моя девушка! Я люблю ее вообще-то!
- Тогда какого хрена ты тут сидишь? Шел бы к ней! Чего ты каждый раз мне этим мозги паришь?
- Ну… Ты же мой лучший друг…

Давно пора перестать на что-то рассчитывать, но пока глаза закрыты, всегда, когда глаза закрыты – существует два варианта, два в одном, такой парадокс.
Кайл открыл глаза и почувствовал колющую боль в сердце. Так болит растущая пустота. Так болит свежая рана в месте разрыва его мира надвое. Кайл уверен, этот, теперь уже навсегда потерянный для него, он сам сейчас сонно и мягко улыбается, ероша черные волосы мирно спящего рядом друга.

- Слышь, еврей, тебе не надоело?
- ?
- Быть запасным вариантом, Кайл. Удобной давалкой на черный день. Тебе не надоело подмахивать ему, а потом смотреть, как он бежит к своей подружке, снова и снова? Не надоело быть дыркой по случаю?

Кайлу не надоело, он не согласен с Картманом, а если и согласен, ему все равно. В самом деле все равно. Ему надоело лишь одно: вновь и вновь рассыпаться на части. Ведь рано или поздно он – Кайл – закончится. Но об этом Картман не может знать, поэтому…

- Иди на хуй, Картман!
- Правильный мальчик Кайл – шлюха! Кто бы мог подумать, а? Нет, даже не шлюха, те хоть деньги берут. Еврей, упускающий баблос! Нонсенс! Нравится быть бесплатной дрочилкой для Стэна Марша, Кайл?
- Я сказал: рот свой закрой, жирная скотина!
- Скажи, когда он сливает в тебя, он хоть помнит, кто под ним? Или он стонет ее имя?
- Я тебе рожу размажу, жиртрес!
- Кого он трахает в самом деле, когда присовывает тебе? Лучший друг, да, Кайл?
- !!!

Кайл не раз пытался объяснить сам себе, почему так получается. Каждый раз он сдается, почти не сопротивляется. На самом деле все просто - это единственное, что у него есть. Неприятно это и по-настоящему мерзко, когда его другу плохо, друг идет к нему, и Кайл каждый раз ждет этого с нетерпением. Он неправильный друг. Потому что когда Стэн счастлив, ему – Кайлу – пожалуй, слишком больно.

- Господи, Стэн! Как ты не понимаешь? Я не могу!
- Но... ты же... мой лучший друг...

Вэнди на самом деле очень идет сиреневый. Ее платье кажется одновременно простым и дорогим. Стэн глупо улыбается, не переставая, и с таким же постоянством теребит свой галстук. Кайл рядом, возможно дружеские хлопки по плечу в самом деле как-то приводят Стэна в чувство, он, пожалуй, слишком счастлив. Все слишком солнечно, слишком радостно. Слишком правильно. Даже торжественные секунды между вопросом и ответом тянутся долго, невыносимо. Кайл горько улыбается, закрывая глаза и опуская голову. Мир навсегда уходит из под ног, тот мир, в котором ответом было другое слово.

- Ты уезжаешь?
- Да! Мы с Вэнди долго думали…
- Чел…
- Короче, мы едем во Флориду! На хрен этот гребаный снег!
- Ты… уезжаешь?
- Ну да! Представляешь, солнце, пляж, пальмы! Девочки в бикини. Кенни сдохнет от зависти!
- Да, здорово, чел. Рад за тебя.

Сказать, что Стэн выбрал Вэнди – сказать неправильно. Стэн никогда не выбирал между Вэнди и Кайлом. Но Кайл не знает этого, поэтому он уверен, что знает другое – в другом мире Стэн остался в Саус Парке.

- Черт! Она забрала все!
- …
- Все! Представляешь! Я не ожидал! Не ожидал, что она способна на такое!
- …
- Кайл? Чел! Ты на линии?
- Да. Возвращаешься?
- …
- Стэн?
- Да… Да, я вернусь в дом родителей.
- …
- …
- Забей, Стэн. Все бабы – тупые дуры!
- …
- У меня на чердаке валяется старая приставка.
- …
- У Картмана…
- Ты прав.
- А?
- Блин, ты прав, чел!
- ?
- Я захвачу пиво.

Кайл ждет. Он знает, что Стэн уже совсем близко. Он пока не знает, что в паре десятков километров от города на трассе произошла авария. И у него в запасе еще целых пять минут неведения, медсестра только что обнаружила его визитку в испачканном красным бумажнике. Ровно пять минут ей понадобится для того, чтобы в доме Брофловски раздался телефонный звонок.

- Мистер Брофловски?
- Да. Я Кайл Брофловски.
- Стэн Марш…

Сначала он слышит свое имя, тихо отвечает, не замечая, как кивает головой. Потом - ЕГО имя, на этот раз замирая. Замирает и сердце. Кайл уже знает, сейчас его мир снова, возможно, в последний раз расколется на два.


* Речь идет о мысленном эксперименте Эрвина Шредингера с котом, запертом в ящике вместе с радиоактивным ядром и ёмкостью с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, что вероятность того, что ядро распадётся за 1 час, открыв ёмкость с газом, составляет 50 %. Пока ящик закрыт, состояние кота считается смешанным: кот и жив и мертв одновременно. В многомировой интерпретации квантовой механики, когда ящик открывается, Вселенная расщепляется на две разные вселенные, в одной из которых кот жив, а в другой мертв.

@темы: South Park, fanfiction

---

БЕЛЫЙ ЛИСЕНОК АИ (2009)

Для  affa3

***

Лисы. Что вы знаете о лисах? Рыжие звери с пушистыми хвостами, хитрыми глазами и коварными улыбками. Но не всегда бывает так.

Я знал одного лисенка. Он ничем не отличался от других лисят. Только шерсть его была белая, как снег, а глаза красные, как кровь. И звали этого лисенка Аи. Не потому, что он часто кричал: «Ай-ай-ай», - он ведь был довольно смелым зверем! Просто Аи родился в далекой стране Японии, где его имя означает «любовь». Это может показаться вам странным, ведь мама – рыжая лисица - никогда не играла с Аи, не мыла ему шерстку и не рассказывала сказок, как другим лисятам. Но ночью, когда рыжее семейство засыпало, мама лисица вытягивала свою острую морду и прижималась мокрым носом к белому пушистому хвосту малыша Аи.

Днем Аи не играл со своими братьями и сестрами, он тихо сидел в своем убежище у быстрого ручья и наблюдал, как солнце играет в рыжей шерсти мамы лисы, вслушивался в ее звонкий смех и печальными глазами смотрел на свое отражение в холодной воде. И все равно рыжие лисята завидовали ему. Мама любила их, играла с ними, и укладывала спать, заботливо вылизывая их маленькие морды, но у Аи было это имя, и этот белый пушистый хвост, который так любила мама лиса.

И вот однажды, рыжие лисята пробрались в убежище Аи и отгрызли его белый пушистый хвост. Они закопали его под серыми камнями далеко-далеко от норы. Мама лиса ничего не сказала. Она не пожалела малыша Аи и не наказала рыжих лисят. С того момента она не клала свою морду рядом с Аи, не согревала своим теплом по ночам, и даже не смотрела на него.

И когда ночи стали совсем холодными, Аи ушел из норы. Стоял солнечный день, лисье семейство купалось в золотистых лучах, провожая последние теплые дни. Аи шел медленно, лапы его ступали бесшумно, а голова держалась ровно. Мама лиса не посмотрел вслед удаляющейся маленькой белой фигуре. Но несколько пар глаз проводили его до самого горизонта.

Рыжие лисы радовались уходу Аи. Они смеялись, кувыркались в пожелтевшей траве и прыгали через быстрый ручей. Но однажды Аи вернулся. Он пришел ночью и засыпал нору серыми камнями. Белый лис просидел в своем убежище у быстрого ручья несколько дней, смотря на свое отражение в холодной воде, пока лисы не перестали плакать и скрести когтями о серые камни.

Тогда лисий бог спустился к краю неба и обратился к Аи. «Ты поступил очень плохо», - сказал он спокойным голосом. «Быть другим всегда трудно, это нелегкий путь, но в конце такого пути ждет великая награда, и ты должен заслужить ее». Лисий бог замолчал, он смотрел своими светлыми печальными глазами на маленького белого лиса. А Аи смотрел на него, не смея ответить. И тогда лисий бог превратил Аи в игрушку. Он наказал его, но он и даровал ему второй шанс.
Очень скоро Аи перестал отличаться от других игрушечных лисиц. Его красные глаза остекленели и стали похожи на лед. Такой же ненастоящий, белоснежный, черноносый, как и все, только без хвоста.

И Аи терпеливо ждет, как наказал ему лисий бог. Он надеется, что однажды появится тот, кто сможет понять и оценить его непохожесть на других, его особенность.
Но кому нужен лис без пушистого хвоста?

@темы: Original, fanfiction

---

ПАРАДОКС (2009)

Для  Acchan

Невозможно сдержаться. Снова и снова.
Дорогу покажут бакарди и колла.
Снова ночь – свидетель немого побега.
Мы не летим, мы падаем в небо.

Чуть-чуть опоздать, потому что так близко.
Близорукость могла бы хоть тут пригодиться.
Я крючок, я всего лишь держу до тех пор,
Пока не найдется, кому подкрепиться.

Слегка одиноки, немного ранимы.
Мы не прячем глаза, мы засыпаем.
Сочинять оправданья, маскируя мотивы.
Живем всего раз, все равно умираем.

Невозможно сдержаться. Снова и снова.
Дорогу покажут бакарди и колла.
Снова ночь – свидетель немого побега.
Мы не летим, мы падаем в небо.

Бог любит моральных детей-мазохистов –
Они так пленяют больным обаянием...
Посчитай лепестки у сухого нарцисса,
Я дарю тебе тысячу – это наши с тобой испытания.

Не наш вариант – дойти до конца.
Интерес пропадет еще до середины.
Все это контроль, все это борьба.
Руки заломаны, где чья половина?

Невозможно сдержаться. Снова и снова.
Давай захлебнемся текилой и ромом.
И утро сотрет след слепого побега.
Мы не уходим, есть другие проблемы.

Все способно разрушить простое начало,
Потому нам топтаться на месте до смерти.
Улыбнись. Пока у нас есть кто-то –
Парадокс, мы с тобой будем вместе.

@темы: songs

---

Less World art-works (2008-2009)

Аяме

Аяме

Алекс/Михаль

Алекс/Михаль

Кирилл/Джафар

Кирилл/Джафар

@темы: art, LessWorld

---

ЧАСЫ (2009)

Для  Bow Tie

Название: Часы
Автор: Michael Sinner
Фэндом: почти ориджинал, знание исходника не обязательно (ролевая игра Less World)
Жанр: дарк, ангст
Рейтинг: наверное, NC-17
Варнинг: гомосексуальные отношения, убийство, насилие, нецензурные выражения, неустойчивые психические состояния, полное отсутствие морали и моральности, цинизм по отношению к "вечным ценностям", ну и так далее
Дополнения к тексту:
1) Часы - вот так выглядят часы, о которых идет речь
2) При написании сего текста была использована песня Mr. Credo "Медляк".
3) Текст состоит из трех частей, каждая из которых – POV другого персонажа.
Дисклаимер: все принадлежит мне и моей музе, Алексу.

1

***

"В этот серый скучный вечер,
Я тебя случайно встретил,
Я позвал тебя с собою
И назвал своей судьбою…"

Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о далеком, так и не разгаданном Востоке. Память о трижды проклятой стране, откуда я привез тебя. О стране, где потерялся я сам. Да так и не отыскался. Будто бы я смог это забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. Ты говоришь, что я делаю это как рысь. Ты любишь рысей. Их у нас в поместье около двух десятков – ты знаешь точно, как каждую зовут по имени. А я… я предпочитаю прятаться от них в библиотеке, как только появляется возможность. Быть может, я неправильная рысь? Помнишь ли ты мое имя так же хорошо, как и их имена?
Усмешка горчит на губах, как цианид, который я недавно пробовал. Мне казалось – ты ударишь меня тогда. Ты просто бросил холодный взгляд. И приказал прислуге не спускать с меня глаз. О да, ты несравненно умеешь приказывать. Я хорошо тебя обучил.
Запрокидываю голову, ловлю губами холодные капли. Мокрые ресницы можно было бы списать на дождь, да вот незадача – линзы хорошо укрывают глаза от дождя. Да, с некоторых пор я ношу очки – нелепая попытка спрятать свои глаза от того, кто способен читать в моей душе. Или, быть может, так я пытаюсь разбудить твой интерес? Прячусь, чтобы тебе захотелось увидеть спрятанное? Ты лишь приподнимаешь бровь, подмечая новую деталь моего внешнего облика, и снова утыкаешься в газету. Позже спрашиваешь у врача, все ли в порядке с моим зрением. Ты помнишь, что от цианида можно ослепнуть. Но тревога ложная, очки – лишь мой новый каприз. И ты теряешь интерес. А я могу теперь рассматривать тебя без опасения встретиться с твоим взглядом. И без надежды на это же…
- Эй, пани, зачем такие губки портишь? Давай уж лучше я это сделаю, - рывком выбираюсь из паутины мыслей, оборачиваюсь на смешок. Слизываю красную каплю из прокушенной губы. Высокий, чернявый, поджарый. Хищный. Голос глубокий, аж мороз по коже. Только глаза черные, как ночь. А у тебя зеленые. И еще ушки эти нелепые – накладные пушистые отростки сейчас в моде. И среди проституток в том числе. Мне хочется сорвать их, растерзать зубами, бросить под ноги. Я лишь подхожу ближе и ерошу жесткие черные пряди.
- Сколько стоишь? – будто это имеет значение.
- Для тебя бесплатно, детка, - белозубо ухмыляется цыганчук. Полукровка, наверное. Настоящие цыгане проституцией не занимаются.
- Бесплатно только вскрытие в морге делают. – В карман вульгарных кожаных штанов сую пару цветных бумажек – злотый давно сменился евро. – У тебя есть куда пойти?
Хастлер осматривает меня оценивающим взглядом:
- Не уверен, что тебе понравятся мои палаты, детка.
Тем не менее, решительно заворачивает под ближайшую арку, уверенно тянет меня за собой. Пальцы цепко держат за запястье, и я, не желая признаваться даже себе, блаженствую от ощущения горячей кожи на запястье, от властной хватки сильной руки.

Небольшая однокомнатная квартирка встречает объятиями тишины. Он – я не спрашиваю его имени, да и он не спешит представляться, а значит просто "он" – тут же разбивает эту тишину, включая музыкальный центр. Я облегченно вздыхаю – с некоторых пор я боюсь тишины.
Попса, вульгарная, как его "рабочая униформа", внезапно вплетается в мысли.
"… Наверно мы с тобой подружимся,
И ночью мы вдвоем останемся,
А утром навсегда расстанемся…"
Усмехаюсь и сбрасываю плащ прямо на пол. Ботинки тоже остаются рядом с дверью – привычка из Японии.
Ох уж эта молодежь, своей попсы мало, что ли? Заграничную им подавай. Сам не замечаю, как начинаю подпевать вслух.
- У тебя глаза как море,
Словно ночь, твои ресницы,
Твои руки, словно крылья,
Крылья одинокой птицы…
Последние слова мне на ухо, шепотом. Я кисло усмехаюсь:
- Мы сюда пришли караоке петь?
Мальчик понятливый. Мальчик прекращает фальшиво напевать и использует свой язык для более приятного занятия. Горячие, шершавые ладони забираются под рубашку, скользят по груди.
- О блин, так ты все-таки парень. – Несколько мгновений испытующе смотрит на меня, оскаливается. – Попробовать с парнем захотелось? – Интересно, я действительно выгляжу как девственник или это стандартная игра? – Ну держись, детка. Сегодня тебе будет мастер-класс.
Проворные пальцы легко справляются с пуговицами, пощипывают соски. Рубашка шелковой лужицей ложится вокруг ног. Все как по книжке. Я удерживаю смешок и запрокидываю голову. Закрываю глаза. Не хочу видеть его. На миг мне кажется, что это ты. Иллюзию тут же разбивает хрипловатый – чужой – голос:
- Давай, детка, на кровати будет удобнее.
Ты – тот самый ты, которого я безнадежно пытаюсь отыскать на дождливых улицах Варшавы, - наплевал бы на удобства и занялся со мной любовью прямо у двери. Но мальчик пришел сюда заниматься со мной не любовью, а сексом. За деньги большего не купишь.
Поэтому я послушно делаю несколько шагов к довольно широкой кровати – она занимает никак не меньше трети всей комнаты. На резных столбиках спящими змеями свиваются кольца черной ленты. Я невольно содрогаюсь, вспоминая наш с тобой первый раз – обрывки шарфа на твоих запястьях, недоумение в глазах… Ты мне так и не простил…
- Детка, будешь витать в облаках – пропустишь все шоу, - скалит зубы парнишка, откладывая мои очки на прикроватную тумбочку.
Я раздраженно выдираю из его волос ушки – он морщится, но терпит, - и отбрасываю подальше.
- Ты всех своих клиентов водишь домой? – с сомнением кошусь на постельное белье.
- Ну не-е-е-ет, - лениво тянет он, расстегивая пряжку на моем ремне. – Только особенных, - джинсы сползают на пол вместе с бельем. Не без его помощи, конечно. Я зачем-то в последний момент отцепляю часы от пояса и зажимаю в кулаке. Дракон клеймом жжет ладонь. – Очень особенных… - губы смыкаются на моем члене, и я снова закрываю глаза.
Мальчишка старается вовсю, и вскоре мои колени подгибаются. Он осторожно – даже бережно – укладывает меня на постель, ложится рядом и сопит мне в шею, легонько пощипывая горошины сосков. Интересно, у них в самом деле есть инструкции, которым они следуют? Все до зевоты стандартно. Я раздраженно выскальзываю из его рук и утыкаюсь лицом в подушку.
- Не любишь прелюдий? – усмехается мой случайный партнер. С тихим хлопком он распечатывает и одевает резинку. Этого я тоже не люблю, но в эпоху разгула СПИДа забота о безопасности не будет лишней. Пальцы втирают холодную смазку между ягодиц, растягивают сопротивляющиеся мышцы.
- Какой тесный. Ты выбрал хорошего партнера для первого раза, - самодовольно шепчет мальчишка, и я тихонько рычу в ответ. У меня давно не было секса. И внешность как у подростка. В самом деле, похож на девственника.
Вцепляюсь пальцами в простыни. Часы каким-то образом оказываются под щекой и на коже – знаю точно – остается отпечаток-дракон. От этого в мозгу что-то замыкает, под веками вспыхивает молния, и я рывком подаюсь назад.
- Ну-ну, какой нетерпеливый, - сдавленно сипит парень и входит до конца. Невольно прогибаю спину, пытаясь облегчить боль. Позади слышится витиеватое ругательство и чернявый хастлер впивается пальцами мне в бедра, дергая на себя. Кусаю запястье, дабы подавить смешок – парень таки потерял контроль. Ну и кто из нас профессионал?
И все-таки он знает свое дело – член толкается в простату раз за разом, мышцы сводит судорогой, а кожу покусывает сотнями искр. Остается надеяться, что это удовольствие, а не блохи.
Наконец я достигаю пика и выплескиваюсь на простыни. Колени разъезжаются, и я радуюсь тому, что парень кончает сразу вслед за мной. Устало валюсь на бок, стараясь не угодить в лужицу. Тело получило свою долю удовольствия. А душа… душа, как всегда, ни при чем. Партнер выбрасывает презерватив на пол и властным жестом подтягивает меня к себе. Это раздражает, но я терплю. Несколько минут и за спиной слышится ровное сопение.
Я осторожно выбираюсь из чужих объятий. Мне больше нечего делать в этой постели. С отвращением натягиваю влажную одежду на липкое, разгоряченное еще тело. Чувствую себя грязным, но посещать чужой душ нет никакого желания.
Деньги разноцветными мертвыми бабочками падают на тумбочку. Я на цыпочках пробираюсь к двери, обуваюсь и ухожу. Замок с тихим щелчком закрывается за спиной.

Часы с драконом на крышке остаются лежать на подушке, в ворохе черных волос.

2

***
Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о том, кем мы были. Память о том, кем мы стали. Будто бы я смог забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. У тебя этот жест получается гораздо изящнее – будто у большой кошки. А я как был дворнягой, так ею и остался.
Из подъезда выскальзывает тонкая фигура. Мне нет нужды видеть лицо, чтобы знать, что это ты. Ты двигаешься, будто кот, нализавшийся сливок. А внутри – горечь. Будто на донышке миски, под сладкими сливками оказался горький пчелиный яд.
Из-под капюшона виднеется золото волос. Я задыхаюсь от смеси ярости, нежности и горечи. До крови кусаю губы, заставляя себя замереть на месте. В твоих мыслях и чувствах такой разброд, что ты не замечаешь меня, проходя совсем рядом – я мог бы коснуться тебя, если бы не тонированные стекла. Смотрю, как ты садишься в такси – кажется, будто они только и поджидают тебя, везде, где бы ты не оказался. Я так не умею.
Машина с шашечками исчезает за углом – иногда мне хочется сравнять все углы, все холмы и низины, чтобы видеть тебя, куда бы ты не отправился, - и я выбираюсь на улицу. Дорогие кожаные ботинки нелепо смотрятся на разбитой, старой мостовой. Почему тебя вечно заносит в такие злачные места?
Отбрасываю за спину косу. Вечность назад ты сказал мне, что тебе нравятся длинные волосы. С тех пор я их не стригу. И до сих пор не могу понять, заметил ли ты, как они отросли?
Поднимаюсь на третий этаж. Интересно, хранит ли еще дверь тепло твоих ладоней? Впрочем, руки у тебя в это время года всегда холодные, как у лягушки. Какое уж тут тепло. Осторожно вскрываю замок – навыки детских лет цепко держатся в памяти. Шагаю внутрь, захлопываю за собой дверь. В тесном коридорчике темно и я невольно вспоминаю просторные залы твоего поместья. Нашего поместья. За годы жизни с тобой я привык к роскоши.
В комнате пахнет сексом. Этот запах проникает в ноздри, забивает легкие и красной пеленой ярости опускается на глаза. Серебристый блеск в черных лохмах ублюдка, посмевшего коснуться тебя – твои часы, такие же, как у меня, с драконом на крышке – оказывается последней каплей. Из горла вырывается рык, и чертов уродец резво подхватывается с подушки. Достаточно резво, чтобы продемонстрировать большие черные – значит, ты не смог найти мне замену! – глаза, но недостаточно резво, чтобы увернуться от тяжелого металлического набалдашника трости. Привычку ходить с тростью я перенял у тебя. Как и многие другие привычки.
Кровь брызгами окрашивает стены. Чертова шлюшка не успевает издать ни звука. Я с силой опускаю трость, снова и снова, уродуя лицо до неузнаваемости. Кровь с хрипами и бульканьем вырывается из разбитой гортани. Треск ребер сливается со скрипом кровати. Тело, наконец, обмякает. Я в последний раз опускаю трость на размозженный череп. Маленький уродец оказался хлюпиком – я не успел даже сбросить клокочущую внутри ярость. Черт тебя побери, куколка, зачем ты связался с этим куском дерьма?!
Поднимаю с подушки твои часы – они залиты кровью и заляпаны ошметками мозгов. Хочется бросить их тебе в лицо прямо в таком виде, но я усилием воли выравниваю дыхание и иду в ванную. Кое-как отмываю лицо и руки, подставляю под струю трость, вытираю часы и сую их в карман. Одежда безнадежно испорчена, но мне плевать.
Возвращаюсь в комнату. Запах секса уже не заметен, растворившийся в запахе смерти. Деньги разноцветными лепестками мертвых цветов плавают в лужах крови.
Покидаю квартиру. Руки уже не дрожат, когда я сажусь за руль.
- У тебя глаза как море,
Словно ночь, твои ресницы,
Твои руки, словно крылья,
Крылья одинокой птицы…
Когда я включил приемник? Не помню. Невольно повторяю слова, снова и снова, пока машина не замирает у гаража. Когда я проехал ворота? Тоже не помню.
Стремительно поднимаюсь наверх и замираю у дверей твоей спальни. Ты спишь. И ты прекрасен. Золото волос рассыпалось по постели, тонкая, почти что девичья фигурка теряется среди подушек. Кожа светится, словно соткана из лунного света. А на бедрах отпечатки чужих пальцев. И ярость снова вскипает в крови.
Трость летит в угол – от греха подальше. Ты вскидываешься, заспанный взгляд замирает на мне. Ты подмечаешь и забрызганную кровью одежду, и безумие, что плещется в глазах. Страх. Я чувствую твой страх всей кожей. И… радость? Дикую, пьянящую радость.
- Ты… вернулся ко мне? Настоящий…
- О да, куколка, я вернулся… - мое горло издает такой рык, что тигр бы позавидовал. А ты улыбаешься и тянешься ко мне. Я хочу убить тебя. Чтобы ты больше никогда и никому так не улыбался – только мне. Чтобы ты существовал только для меня. Яд гнева, бурлящего в крови, требует выхода. И я отвешиваю тебе пощечину – сильно, так, что ты падаешь обратно на подушки. Из разбитой губы стекает кровь. Перехватываю твои запястья над головой – тонкие, мне достаточно одной руки, чтобы удержать их, - и скорее укусом, нежели поцелуем впиваюсь в твой окровавленный рот. Твои губы – как распустившийся цветок. Маков цвет. Дурман. Говорят, если уснуть в поле цветущего мака, можно никогда не проснуться. Я не хочу просыпаться. Я хочу, чтобы ты снился мне до скончания веков. Потому что во сне ты только мой.
Ты пытаешься вырваться, и это еще больше распаляет.
- Что, куколка, твоя шлюшка хорошо тебя оттрахал? – Дышу тебе в лицо. И ты прекращаешь извиваться, замираешь под моим взглядом, словно кролик перед удавом. Я завидую ему – я-то не могу тебя пожрать, растворить, сделать неотъемлемой частью себя. – Лучше, чем это делаю я?
Ты молчишь. Разве тебе есть что ответить? Будь я прав, ты бы остался в постели того сопляка. Но ты вернулся. Ты всегда возвращаешься ко мне.
- Давай-ка проверим, - усмехаюсь, коленом разводя твои ноги. У меня стоит так, что бронзовым статуям в саду и не снилось. Джинсы сползают на бедра – а большего мне и не надо. Вхожу в тебя рывком, до конца – без прелюдий, без смазки. Ты выгибаешься, словно натянутый лук. Я ловлю твои крики губами, слизываю мокрые капли с ресниц. Больно, это больно, черт возьми! И я не могу разобрать, где заканчивается моя боль, и начинается твоя. Двигаюсь: стремительно, резко, пытаясь войти еще глубже, заполнить тебя собой до предела, слиться в единое целое. И ты вдруг подаешься навстречу, обхватываешь коленьями мои бока, слепо ищешь губами мои губы. Я отвечаю на поцелуй, чувствуя, как твердеет твой член между нашими животами. Отпускаю твои руки, и ты тут же когтишь мою спину. И чем только? Ведь ногти обрезаешь под корень едва ли не каждый день, сам видел.
Пульс бьется под моими губами, и я не могу удержаться – смыкаю зубы на нежной коже твоей шеи. Ты хрипишь, как тогда, когда я впервые едва не убил тебя.
- Давай… умрем… сейчас... - в твоих глазах безумие, необузданное, дикое, смертельное.
И твои слова – последняя капля. Я снова рычу, сжимаю в кулаке золото волос и вбиваю тебя в простыни с такой яростью, будто от этого зависит моя жизнь. Так оно и есть. Ты содрогаешься подо мной, сильнее стискиваешь колени. И мир вдруг рушится, лопается, как воздушный шарик. И наступает оглушающая тишина. И слепящая темнота.
Подумать о том, что мы все же умерли, я не успеваю. Мое левое веко поднимается – явно не моим усилием. Так и есть – ты с любопытством ученого, наблюдающего за подопытным тараканом, придерживаешь мое веко пальцем, пытаясь определить по зрачку, жив я или мертв. Интересно, какой бы вариант тебя устроил? Черт, судя по оплеухе, второй вариант не рассматривается. И судя же по оплеухе, все щиты снова нахрен посносило.
Ловлю губами тонкие, но способные быть такими острыми, пальчики. Подтягиваю тебя поближе, крепко прижимаю к себе. Спи, куколка. Если ты способен на этот, наводящий на меня ужас, исследовательский взгляд, значит, визит доктора подождет до утра.
Я люблю тебя, куколка. И никому не отдам. Ты мой.
Я люблю тебя, питекантроп необузданный. И даже не надейся избавиться от меня. Ты мой.

Часы с драконом на крышке валяются в ногах – одни затерты, словно их слишком часто вертели в пальцах. Вторые в корке неакурратно растертой засохшей крови.

3

***
Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о том, откуда все началось. Память о том, что ничто не закончилось… Будто бы я смог забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. Мне предстоит работа, а значит, надо собраться.
Гибкая фигурка выскальзывает из подъезда и исчезает в такси. Я глубоко затягиваюсь и отвожу взгляд. Засекаю пятнадцать минут. Смешок вырывается непроизвольно, когда ровно через пятнадцать минут – секунда в секунду – широкоплечая фигура падает в джип и тот срывается с места. Я могу расписать по секундам даже ваши вздохи, господа.
Сжимаю в ладони часы, оглаживая пальцами дракона. Кто из вас решил подарить мне их? Не имеет значения, ведь, по сути, вы – одно целое, две стороны. Одна сущность. Ты. И сегодня ты завершаешь очередной круг.
Поднимаюсь в столь популярную сегодня квартиру. Плащ оставляю в коридоре – не хочется измазать его в крови, а в том, что ее будет много, я не сомневаюсь. Надеваю на ноги бахилы, натягиваю перчатки – уже успел убедиться, что кровь плохо отмывается. Достаю черный пластиковый мешок.
В комнате витает амбре общественного туалета и большого количества крови. Стены заляпаны бурыми брызгами, даже потолок получил свою долю украшений. Ты сегодня повеселился.
Нахожу полотенца, укладываю в них размозженную голову. Мозги расползаются в пальцах белесым желе. В самом деле, серое вещество – это только кора головного мозга, тоненький слой, а внутри он белый. Впервые я это понял, упаковывая первый труп. Меня тогда стошнило прямо на окровавленное тело. Радовало только то, что единственный свидетель – хотя, конечно, вряд ли труп можно назвать свидетелем, - никому не расскажет о моем позоре. Ну да, в Японии меня не учили укладывать куски мозгов в пакетик. Японцы предпочитают внутренности.
Заворачиваю труп в простыни, аккуратно укладываю в мешок. Не хочется испачкать багажник. Прошлый раз я был недостаточно аккуратен. Пришлось менять машину.
Посмотрим, что тут у нас. Открываю бар. Какой запасливый малец, однако. Полки заставлены всевозможным алкоголем. Ого, даже абсент есть. Тот еще яд, не зря в некоторых странах он запрещен.
Разливаю содержимое по стенам, постели, разбиваю бутылки о пол. Воздух наполняется запахом выпивки – дорогой и дешевой, в этом смешении не распознать.
Плотно закрываю все окна, вентиляцию – незачем раньше времени тревожить соседей и случайных прохожих.
Достаточно одной спички и в комнате воцаряется настоящий ад. Разноцветные, покрытые бурыми пятнами бумажки выцветают, словно кленовые листья поздней осенью, тянутся к языкам пламени, танцуют хлопьями пепла. Стены покрываются багрянцем огня. Бросаю бахилы и перчатки в самую гущу пламени, одеваю плащ, закидываю мешок на плечо и покидаю квартиру. Дверь отрезает от меня треск горящей мебели.
О следах на ступеньках можно не беспокоиться – пожарные все затопчут до неузнаваемости.
Забрасываю труп в багажник.
- Ну что ж, пан хастлер, прокатимся немного. – С некоторых пор заметил за собой дурную привычку разговаривать с трупами. К чему бы это?
Сажусь за руль, включаю отопление и радио. Оказывается, я успел продрогнуть, пока шел от подъезда к автомобилю.
- …И ночью мы вдвоем останемся,
А утром навсегда расстанемся…
Я невольно улыбаюсь, заслышав родной язык. Потом начинаю воспринимать слова и не могу удержать смешок. Да уж, эту ночь я проведу рядом с пацаненком, у которого нет большей части черепа. Вряд ли кто захочет к нам присоединиться.

Сюда я приезжаю не столь часто, но дорогу не забыть никогда, пожалуй. Поворачиваю ключ в зажигании и вслушиваюсь в ночную тишину. Дождь барабанит в стекла.
Сырой воздух тут же пробирается под одежду, мокрая трава облепляет ботинки. Снова забрасываю труп на плечо, вслед за ним достаю из багажника лопату. Хорошо, что яму я выкопал еще несколько дней назад, когда понял, что круг вот-вот замкнется. Дождь размыл ее немного, но мне же не экзамен на могильщика сдавать – и так сойдет.
Тело вываливается из мешка лицом вниз. Так оно разлагаться будет быстрее. Засыпаю яму липкими комьями земли. Хорошо, что я каждый день тренируюсь. Не в закапывании могил, нет. Но и обычных физических тренировок хватает, чтобы управиться за двадцать минут – даже дерн укложил, как родной. И молодое деревце в голове – в этот раз абрикос, кажется. У меня тут скоро будет фруктовый сад. В первый раз я сакуру посадил. Символизм, блин. «Почему сакура цветет розовым цветом? – Потому что под ней зарыты трупы.» Это смешно, но по весне она и вправду осыпала землю розовыми лепестками. Я после этого два года вишен есть не мог. Дурак впечатлительный. Никак не мог выбросить из головы мысль, что окажись я немного глупее – и сакура цвела бы розовым надо мной.
Отряхиваю руки, возвращаюсь к машине, забрасываю лопату в багажник. Работа выполнена. Почти.
Возвращаюсь в поместье. Джип вымыт до блеска. Прислуга знает свои обязанности. И умеет не видеть того, чего видеть не надо. Тебя любят. Во всех твоих ипостасях. И ты умеешь за это благодарить. Преданность – одно из наиболее ценимых тобою качеств.
Поднимаюсь на хозяйский этаж. Ты обнаруживаешься в восточной спальне – как и всегда, когда замыкается круг. Спишь на сбитых, перепачканных простынях – двухголовое, четырерукое, безумное чудовище. Самое прекрасное зрелище из тех, что мне доводилось видеть. Золотые волосы сплетаются с иссиня-черными, пальцы сцеплены в замок, два дыхания сливаются в одно. Кожа исчерчена царапинами и синяками. Ты прекрасен в своем нечеловеческом облике.
Я тихонько подбираю окровавленную одежду, отношу вниз, в котельную. Пламя пожирает ткань с извечным голодом первозданного хаоса. Я облегченно выдыхаю – вот теперь все. Поднимаюсь в свою комнату. Душ и спать. До рассвета остается несколько часов и этого болезненно мало, но начальник охраны не имеет права проспать.
Тугие горячие струи бьют по коже, я поспешно смываю с себя следы сегодняшнего дня, наскоро вытираюсь. Постель кажется мягкой, словно пуховая. Блаженство. Довольно вздыхаю, сжимаю в руке самую ценную вещь, что есть у меня, и мгновенно засыпаю.

Часы с драконом на крышке выскальзывают из разжавшейся во сне ладони, поблескивают на подушке в лучах восходящего солнца.

"Среди серых стен молчанья,
Я нашел тебя случайно…
Я позвал тебя с собою
И назвал своей судьбою…"

@темы: LessWorld, not mine, fanfiction